А пока тролли глазели на сонмище звезд и гадали, дружелюбны ли они по своему характеру или нет, небосвод понемногу стал серовато-синим, звезды на его восточном краю замигали и потускнели, а туман и дым над жилищами людей побелели. И вот западного края долины коснулось яркое серебристое сияние, и за спинами троллей взошла над холмами луна. И тут же из святилища Служителя донесся монотонный хор многих голосов, выводящий лунные псалмы, которые согласно обычаю полагалось исполнять в полнолуние, пока луна еще не поднялась высоко, и ритуал этот назывался в Эрле «Утро Луны».
Когда колокол замолчал, из долины не доносились больше ни звука. В час восхода полной луны этот гимн – мрачный, как сама ночь, и загадочный, как ночное светило – звучал все громче и громче и был исполнен значения, находящегося за пределами понимания троллей и не имеющего ничего общего с их самыми возвышенными мыслями.
При звуках лунного псалма тролли дружно, как по команде, взвились с прихваченной заморозками травы и бурым потоком устремились вниз, в долину, чтобы потешаться над людскими обычаями, высмеивать их святыни и кувыркаться под их торжественное пение.
Они вспугнули множество кроликов на своем пути и, хохоча над их страхом, обратили в стремительное бегство. И над западным горизонтом сверкнул зеленым огнем метеорит, мчащийся вдогонку за солнцем то ли во исполнение какого-то естественного закона природы, то ли как предзнаменование, должное предупредить жителей Эрла о том, что к их селению уже мчится неистовое чужое племя, явившееся из-за границ полей, которые мы знаем. Троллям же показалось, что это просто гордая звезда не удержалась на небосводе, и они порадовались этому со свойственным им злорадным легкомыслием.
Так, хихикая и хохоча, они скатились по темному склону и вырвались на улицы селения, невидимые, как и все дикие существа, что рыщут в темноте, предпочитая ее дневному свету. И Лурулу повел своих сородичей к известной ему голубятне, куда они и ввалились всей толпой. Испуганные птицы подняли такой шум, что поначалу жители Эрла решили, будто в голубятню забралась лиса, однако стоило голубям вернуться к своим гнездам, как разговоры прекратились сами собой, и до самого рассвета никто так и не узнал, что в их селении появилось что-то с той стороны сумеречной границы.
Тролли расположились на полу голубятни плотной бурой массой, лежа теснее, чем поросята возле корыта, и время летело над ними точно так же, как и над всеми земными обитателями. Хотя разум троллей невелик, все они прекрасно понимали, что, перейдя границу зачарованной земли, они подвергли себя разрушительному действию времени.
Лурулу показал своим сородичам, как ненадолго задержать время, которое иначе бы делало их с каждым мгновением все старше и старше и ночь напролет кружило бы троллей в водовороте земной суеты. Он прижал колени к груди и, закрыв глаза, улегся неподвижно. Это, объяснил он, называется сон, и, заботливо предупредив товарищей, чтобы они ни в коем случае не переставали дышать, хотя во всем остальном необходимо соблюдать полную неподвижность, Лурулу заснул всерьез; и после нескольких тщетных попыток бурые тролли сделали то же.
Когда пришел рассвет, разбудивший все земные существа, длинные лучи солнца проникли в голубятню сквозь три десятка маленьких окошек и разбудили птиц и троллей. И тролли сразу же бросились к окнам, чтобы посмотреть на мир Земли при свете дня, а голуби вспорхнули на стропила и, смешно подергивая головами, принялись искоса на них поглядывать. Сородичи Лурулу долго стояли друг у друга на плечах и, приникнув лицами к леткам, обсуждали между собой многообразие и суетность Земли, находя их вполне соответствующими самым удивительным сказкам и легендам, что доносили до них из наших полей странники и прохожие. Они напрочь забыли о надменных белых единорогах, на которых им предстояло охотиться. Но в конце концов Лурулу, который то и дело напоминал им об охоте, все же удалось выманить ватагу с чердака и отвести ее к собачьим вольерам, и там, взобравшись на высокий частокол, тролли увидели гончих. Когда псы увидели над загородкой странные бурые головы, пристально глядящие, на них, они подняли такой шум, что со всех концов Эрла сбежался народ, спешивший посмотреть, что так напугало собак. Увидев полтора десятка троллей, рассевшихся по всей ограде, они сказали друг другу одно и то же:
