Александрия
12 августа 30 г. до н. э
В ожидании новостей мы коротали время за игрой в кости. Выбрасывая очередную пару, я почувствовала, как маленькие кубики из слоновой кости липнут к рукам.
— Глаза змеи, — объявила я, обмахиваясь ладонью.
Даже морскому бризу, гулявшему в мраморных залах нашего дворца, не удавалось развеять обжигающую жару, накрывшую город.
— Твоя очередь, — повернулся Александр к матери. Не дождавшись ответа, повторил: — Твоя очередь, мама.
Та не слушала. Лицо матери было обращено к морю, где на востоке высился Фаросский маяк, возведенный нашими предками. Мой род, величайший на земле, брал свое начало от самого Александра Македонского. Если бы сегодня отец победил Октавиана, Птолемеи могли бы царствовать еще триста лет. Но если потери будут множиться…
— Селена, — жалобно обратился ко мне Александр.
Словно кто-нибудь мог сейчас привлечь внимание матери.
— Птолемей, бери кости! — резко произнесла я.
Шестилетний братик заулыбался.
— Мой ход?
— Да, — солгала я, и его радостный смех отозвался эхом в пустых дворцовых залах.
Посмотрев на Александра, я без труда прочла его мысли — возможно, потому что мы с ним близнецы. И прошептала:
— Думаю, они нас не бросят.
— А ты бы как поступила на месте рабов, если бы знала, что скоро здесь будет армия Октавиана?
— Мы этого не знаем, — возмутилась я.
Послышалось гулкое эхо шагов, и мать наконец посмотрела на нас.
— Селена, Александр, Птолемей, на место.
Бросив игру, мы забрались на ложе и прижались друг к другу, но то явились всего лишь наши служанки, Ирада и Хармион.
— Ну? Что там? — потребовала ответа мать.
— Воины!
— Чьи?
— Вашего мужа! — вскрикнула Хармион. Она служила семье вот уже двадцать лет, и я никогда не видела, чтобы эта женщина плакала. Сегодня, когда Хармион распахнула дверь, ее щеки блестели от слез. — Они пришли с новостями, ваше величество, и боюсь…
— Не смей это говорить! — Мама на секунду прикрыла глаза. — Лучше скажи… Мавзолей приготовлен?
Ирада сморгнула слезы с ресниц и кивнула.
— Туда отнесли последние сокровища из дворца. И дрова для… для погребального костра уложены, как вы велели.
Я коснулась руки Александра.
— Не может быть, чтобы отец их не победил. Ему есть за что сражаться.
— Октавиану тоже, — отозвался брат, глядя на кубики в своих ладонях.
Мы одновременно посмотрели на маму, египетскую царицу Клеопатру Седьмую. Во время правления люди превозносили ее как Исиду, а при особом настроении она одевалась как Афродита, однако, в отличие от настоящих богинь, мама не была бессмертна. Я видела, как напряглись от страха ее мускулы. В дверь постучали; мама встрепенулась. И хотя ничего другого мы не ждали, она не торопилась открывать, а сперва посмотрела на нас, задержав взгляд на каждом по очереди. Марк Антоний был нашим общим отцом, но только Птолемей унаследовал его золотые локоны. Нам с Александром достались мамины темно-каштановые кудри, а также янтарный оттенок глаз.
— Молчите, что бы ни услышали, — предостерегла она. И ровным голосом приказала: — Входите.
Я задержала дыхание.
На пороге возник один из отцовских воинов.
— Что случилось? — спросила мать. — Антоний… Скажите мне, что он цел.
— Да, ваше величество, — отвечал воин, отводя взгляд.
Мать облегченно сжала в руке жемчужное ожерелье.
— Однако ваши корабли отказались вступать в сражение, и к ночи здесь будут люди Октавиана.
При этих словах Александр задохнулся, а я закрыла рот рукой.
— Все корабли? — Она возвысила голос. — Мои войска отказались от боя за собственную царицу?
Юный солдат переступил с ноги на ногу.
— Остались еще легионы пехотинцев…
— Разве они удержат целую армию Октавиана? — воскликнула мама.
— Нет, ваше величество. Поэтому вам нужно бежать…
— И куда мне бежать, по-твоему? В Индию? Может, в Китай?
Глаза посланца расширились, а маленький Птолемей у меня под боком захныкал.
— Прикажите оставшимся людям наполнить мавзолей, — велела она. — Перенесите туда все ценное из дворца.
— А военачальник, ваше величество?
Мы с Александром во все глаза смотрели на маму. Позовет ли она отца? Может, они вместе дадут отпор войскам Октавиана?
Ее нижняя губа дрогнула.
