— Тем более, давно пора новую купить.
Нет, этот кретин действительно не понимает или просто издевается?
— Это. Моя. Чашка, — когда я злюсь, всегда начинаю говорить по словам. — Мне. Ее. Купила. Тетя.
— Да что, происходит, Рошан? — взмолился кард. — Чего она хочет?
— В общем, так, — заявила я, успокаиваясь, — либо чашка едет, либо я остаюсь!
Мужчины ошарашено переглянулись.
— Чашка едет, — обреченно вздохнул кард.
— Смотри, — пригрозила я, передавая ему свою реликвию, — отвечаешь головой!
Покидая комнату, я все же успела заметить, как Эн-Ферро покрутил пальцем у виска, а Рошан недоумевающее развел руками.
Сборы и обсуждение перехода продолжались до полуночи. Рошан торжественно вручил мне Тарский аналог паспорта — бумажку, в которой были прописаны мои особые приметы, предполагаемая дата рождения и имя: частично мое, родное, частично позаимствованное у новоявленного родственника. Шеф во избежание двусмысленностей назначил Лайса моим братом. У "брата", кстати, соответствующие документы уже имелись, он только вписал туда информацию о том, что помимо всего вышеуказанного еще и является официальным опекуном несовершеннолетней меня, виртуозно подделав почерк писаря и подтвердив гулявшие среди Открывающих слухи о своей принадлежности к криминальным элементам Сопределья. А возможно, что он изначально сам и оформлял себе это удостоверение личности.
Когда с формальностями было покончено, Хранитель просто-напросто исчез из моей скромной квартирки — растаял в воздухе в самом буквальном смысле, напоследок шепнув что-то Лайсу.
— Я тоже пойду, — произнес кард, отводя взгляд от тающего сиреневого облачка, оставшегося от закрывшегося за драконом входа в портал.
— Куда?
— В гостиницу, здесь рядом. Завтра зайду за тобой.
Завтра. А точнее, уже сегодня. Меня до сих пор не оставляло ощущение, что всё это происходит не со мной. Вещи собраны, цветы политы, кошачьего корма припасено на месяц вперед, а мне всё еще не верится.
— Может тут переночуешь?
Слова вылетели сами собой, и Лайс удивленно приподнял бровь.
— Я тебе в тё… во второй спальне постелю.
Отчего-то не хотелось в эту последнюю на Земле ночь оставаться одной. Казалось, посижу в своей комнате среди книг и детских игрушек, включу старенький кассетник, пролистаю фотоальбомы и никуда уже отсюда не уйду. Не смогу. Не захочу. И чёрт с ними, с магией и долгой предолгой жизнью! Мне и тут хорошо.
— Останусь, — решился Эн-Ферро. — А у тебя сладенького ничего нет?
Сладенькое у меня было.
— Ого! А зачем тебе столько шоколада, ты же его не любишь?
— Не люблю, но иногда бывает хо… А откуда ты знаешь, что я не люблю шоколад?
Кард невозмутимо развернул плитку.
— Я много чего о тебе знаю, Галчонок.
Ага. Чудный воскресный денек, скучающая, в меру романтичная девица, входит он. А как это было на самом деле?
— Скажем так, в нашу первую встречу ты разгуливала в кружевном сарафанчике, демонстрируя в улыбке все свои четыре зуба.
Ясно. И после этого я еще хочу, чтобы он относился ко мне, как к взрослой?
— И встреча та была очень недолгой, — продолжил он с ухмылкой, — так как в какой-то момент под тобой образовалась лужица, и тетя вынуждена была вести тебя домой.
Без комментариев.
— А… Как…
В расход пошла вторая плитка.
— Я не знаю, что именно сказал тебе Рошан, — голос у Эн-Ферро стал серьезным, — но так уж вышло, что после смерти твоего отца только мы двое знали о тебе. Кир никому больше не доверял. Наверное, это огромная честь, что Хранитель моего Мира, счел меня достойным того, чтобы…
Он умолк и вцепился зубами в шоколад.
— Рошан сказал, вы с отцом были друзьями.
— Рошан? — тихо переспросил кард, отворачиваясь. — Сам бы я, наверно, так не сказал.
— Почему? Это что, не так?
— Так, так, — вяло заверил он. — Просто считать себя другом Хранителя — это то же, наверное, что считать себя другом бога. Слишком уж они… Не знаю, как и сказать. Все равно как, например, пятилетний пацан станет звать себя другом академика. Добрый дяденька, конечно, может искренне привязаться к малышу, станет с ним играть, накупит конфет, наделает бумажных корабликов, только вот после снова вернется к серьезной работе, а мальчишка побежит в свою песочницу.
