По толпе пронесся неспокойный шепот, когда вперед выступили двое приближенных королевы. Это были молодые английские священники; один из них, Томас Абель, уже успел побывать в тюрьме за открытую поддержку Екатерины. Сейчас он сказал:
— Милорд, мы просим вас разрешить нам отправиться в Тауэр впереди нашей королевы. Нам хотелось бы рассматривать в качестве радостной привилегии возможность разделить с ней все тяготы заключения и смерть.
— Как ты смеешь вмешиваться в разговор? Где твое воспитание? — Архиепископ с удовольствием дал выход своей злости. — Помолчи, пока не придет твоя очередь принимать присягу.
— Но ввиду того, что у нас нет ни малейшего желания принимать ее…
— Я буду добр и дам тебе возможность подумать и переменить свое мнение.
— Благодарю вас, милорд, но с нашей стороны было бы очень некрасиво тратить ваше драгоценное время.
— Очень хорошо, тогда нам не о чем говорить. — Архиепископ сделал знак охране, и Абеля и Баркера вытолкали из зала.
Хотя Екатерина и ожидала, что нечто подобное произойдет, она испытала приступ страха, от которого у нее закружилась голова. Она была готова смириться с ужасной судьбой, но наблюдать, как других заставляют делать то же самое, было выше ее сил. Когда доктор Ли начал окидывать оценивающим взглядом остальных собравшихся, она заставила себя спокойно произнести:
— Мистер Стюарт принесет присягу от лица своих товарищей-испанцев на своем родном языке, что является его неотъемлемым правом.
Архиепископ вопрошающе поднял бровь, а доктор Танстэйл торопливо кивнул. Встреча явно становилась тягостной для обеих сторон. Ему очень хотелось побыстрее покончить с этим и уехать назад к себе в Хантингдон, где прекрасный ужин и выдержанное вино помогли бы ему вычеркнуть ее из памяти. Пусть клянутся на любой тарабарщине, которая им по душе. В конце концов они были, и правда, иностранцами!
Франциско быстро отбарабанил свою заранее отрепетированную фразу, в то время как остальные, заранее предупрежденные, выражали свое согласие бурной жестикуляцией и энергичными кивками.
— Вы принесли присягу, тем самым признав верховную власть короля. Согласны ли вы теперь заявить, что королева Анна является его законной женой?
— Нет, милорд. — Франциско неохотно перешел на английский. — Мы все служили королеве Екатерине много лет. Можете ли вы ожидать от нас, что мы призовем другую королеву на ее место?
— Я не ожидаю ни от одного из вас ничего, кроме упрямства и открытого неповиновения, — взорвался доктор Ли. — Но так как вы уже все равно приняли первую часть присяги, я позволю оставаться вам здесь и впредь, пока не получу на этот счет указаний от его величества.
Он и доктор Танстэйл отвесили Екатерине едва заметные поклоны в соответствии с ее теперешним, заметно понизившимся статусом и через несколько минут отбыли восвояси, увозя с собой Абеля и Баркера. Екатерина, спотыкаясь, спустилась во двор, чтобы бросить на них прощальный взгляд. Оба молодых человека ехали с высоко поднятой головой и обернулись, чтобы тепло улыбнуться ей… и вскоре пропали из ее затуманенного слезами взгляда.
Мария, служанка, которая состояли при ней еще в девичестве в бытность их в Испании, постаралась утешить ее.
— Скоро, очень скоро их выпустят из тюрьмы.
— Как бы мне хотелось в это верить.
— Император пошлет много-много солдат, чтобы наказать этих грешников. И тогда все будет, как прежде, — бодро пророчествовала Мария.
Как прежде! Пожелает ли когда-нибудь Генрих, чтобы она вернулась к нему? И захочет ли она сама вернуться? Но у нее не хватило духу разбить веру старой женщины в чудо. Она стиснула скрюченными пальцами тончайший кружевной платок.
— В последнее время я все чаще думаю о том, что было бы лучше, если бы моя мать вообще не зачинала меня. Ибо похоже, что я не приношу ничего, кроме вреда и страданий невинным людям. Как будто на мне какое-то проклятие.
Лицо Марии сморщилось, как чернослив, изображая полное несогласие.
— Ваше величество, вы, наверное, нездоровы, коли произносите такие дикие слова. Это не вы несете на себе проклятие, это она, эта проститутка, эта… эта бледнолицая стерва с дьявольскими отметинами на шее и лице!
