— А где одеяло?
— Исчезло вместе с телом.
— Вы уверены, что дверь была заперта?
— Абсолютно. Я ведь ее отпирал.
— Окно?
— Как видите, закрывается изнутри.
— Спасибо, — спокойно произнес Веймаут.
Он перевел глаза на доктора Петри, и на какое-то время в хижине воцарилось молчание. Я чувствовал, что между этими двумя людьми установилась мысленная связь, основанная на знании чего-то такого, что мы с Форестером разделить с ними не могли.
Тишину нарушил доктор Петри.
— Удивительно похоже на его работу.
Я нервно подумал, что сейчас, пожалуй, самое время собрать воедино все нам известное. И совсем уже собрался об этом заявить, когда заговорил Веймаут:
— Был ли кто-нибудь, кто посещал лагерь постоянно?
— Нет, — покачал головой Форестер. — Шеф никому не разрешал даже близко подходить к раскопкам. — Он пристально посмотрел в мою сторону и добавил: — Кроме мадам Ингомар. Но об этой леди Гревилль может рассказать вам больше меня.
— Это еще почему? — разозлился я.
— Очевидно, потому, что он так думает, — непреклонно остановил меня Веймаут. — Сейчас не время выяснять личные отношения, джентльмены. Вы присутствуете на официальном расследовании.
— Прошу прощения, — извинился химик. — Мое замечание в самом деле было неуместно. Дело в том, мистер Веймаут, что ни Гревилль, ни я об этой мадам Ингомар толком так ничего и не знаем. Казалось, что общество Гревилля она предпочитала, и мы, бывало, подтрунивали над ним по этому поводу…
Я ошеломленно посмотрел на него. Мне, признаться, до сих пор такая мысль в голову не приходила. Неужели я был настолько слеп? И неужели Райма увидела то, чего не заметил я?
— Кто эта женщина?
Напряжение, прозвучавшее в голосе суперинтенданта, вернуло меня к действительности.
— Именно этот вопрос я частенько задавал Гревиллю, — сухо рассмеялся Форестер. — но, если всерьез, на него вряд ли кто из нас сможет ответить. Кроме шефа.
— А, понимаю. Она дружила с сэром Лайонелом?
Я кивнул. Веймаут пристально взглянул на меня.
— Какой она национальности?
Я озадаченно покрутил головой.
— Я всегда считал ее венгеркой, — заявил химик. — Просто из-за имени. А Гревилль называл ее японкой.
— Японкой?! — доктор Петри буквально выкрикнул это слово. — Почему японкой?
— Ну-у, — протянул Форестер, — отчасти, конечно, в шутку. Но глаза у нее и правда были слегка раскосыми.
Веймаут обменялся с доктором быстрым взглядом и поднялся.
— Привлекательная женщина? Молодая? — отрывисто спросил он.
— Без сомнения, — кивнул я. — Очаровательная, образованная и, по всей видимости, весьма состоятельная.
— Волосы темные?
— Очень.
— Глаза?
— Зеленые, — вздохнул Форестер. — Как нефрит.
Петри с Веймаутом снова быстро переглянулись.
— Высокая? — поинтересовался доктор.
— Да, весьма высокая.
— Давний друг сэра Лайонела?
— Нам дали понять, что она была вдовой какого-то доктора Ингомара, которого шеф хорошо знал, — пояснил химик.
— Где она остановилась? — спросил Веймаут. — В каком-нибудь луксорском отеле?
— Боюсь, тут ничем не смогу помочь, — пожал я плечами. — Не в Зимнем дворце — это единственное, что я знаю.
— Но, может быть, об этом знает кто-нибудь еще? Мисс Бартон?
— Я никогда ее не спрашивал.
— Когда эта женщина была здесь в последний раз?
— В понедельник, — быстро ответил Форестер. — В тот день шеф как раз установил вокруг раскопок заграждения.
— С вами сэр Лайонел никогда о ней не говорил? — снова вступил в разговор Петри.
— Нет. Вы же знаете: он мало кому доверял.
— Вы не обратили внимания — ничего не говорило о том, что между ними существуют интимные отношения? — осведомился суперинтендант. — Например, не ревновал ли ее сэр Лайонел к кому-нибудь?
— Никогда не замечал ничего подобного, — покачал головой химик. — Он обращался с ней так же, как со всеми, — знаете, со свойственным ему добродушным юморком. К тому же, Веймаут, шефу давно перевалило за шестьдесят!
— Странно, — сухо прокомментировал Петри. — Думаю, Веймаут, первое, что следует сделать — установить личность этой мадам Ингомар. Вы согласны?
— Да, — кивнул суперинтендант, — полностью.
Лицо его стало очень суровым. Он внимательно посмотрел сначала на меня, потом на Форестера.
