— Ваше имя? А сколько вы весите? А какие у вас рекомендации? Интеллигентный труд? Нет, нет, у нас спроса нет. Хотите в помощницы по дому?
У американцев не принято говорить «прислуга», они говорят «помощница».
— Но разве знание языков, литературы не пригодится? Может быть, репетировать детей, переводить, может быть, нужны гувернантки, компаньонки?..
Ничего не выходило. Деньги подходили к концу. Но тут неожиданно счастье нам улыбнулось: с нами познакомилась одна русская дама, очень богатая. Она скучала и предложила Ольге давать ей уроки итальянского языка. А я снова получила предложение прочесть несколько лекций.
Здесь же, в Вест Палм Бич, мы познакомились с братом нашего хаддамского м-ра Ярроу и его женой. Они были такие же бедняки, как и мы. Он продавал какие–то журнальчики и очень обрадовался, когда я ему предложила 25% с лекций, если он мне их устроит. Но это дело для Ярроу было новое, знакомств не было и… размаха не было. Приходилось читать за гроши, 25–30 долларов за лекцию, но и этому была рада.
Из Вест Палм Бич я ездила по окрестным городам. В Майами меня пригласили читать в большой гостинице «Мак Фаррен», расположенной на пляже. Зал полон. Рядом со мной с одной стороны сам Мак Фаррен, с другой — председатель торговой палаты, который меня представлял. Начинаю читать, тема: «Толстой и русская революция». Говорю с микрофоном. Много народу, низкие потолки, вместо окон — люки, как на пароходе. Когда дохожу до революции и начинаю говорить против большевиков, под окнами начинается неистовый кошачий концерт. Публика не слышит. Хотя я говорю с микрофоном, мне под этот неистовый шум говорить трудно. Тогда, чтобы обратить внимание председателя, чтобы он как–то прекратил этот концерт, я, продолжая свою речь, где я говорю о расстрелах большевиками сподвижников Ленина — Зиновьева, Каменева, Рыкова и других, добавляю: «К сожалению, вам не слышно, но и сейчас, здесь под окнами на дворе, товарищи большевики кошачьим концертом справляют тризну по тем, которых они казнили».
Но глухой председатель или не расслышал моих слов, или их не понял. Так я и докончила свою речь под звуки этого кошачьего мяуканья. А после окончания лекции:
— Почему же вы никого не послали унять большевиков, которые безобразничали под окнами? — спрашиваю я у председателя.
— Какие большевики?
— Да те, что под окнами безобразничали.
— О, нет, — сказал председатель. — Это же были кошки.
В ту же минуту, почтительно согнувшись, подошел к Мак Фаррену его секретарь:
— Сэр, — сказал он, — вот что оказалось на каждом столике! — и он протянул Мак Фаррену листок. Это была типичная нахальная коммунистическая листовка.
С лекции я возвращалась в автомобиле Мак Фаррена. С двух сторон на подножках стояли полицейские.
Оказалось, что лекция имела успех. Ярроу с восторгом мне сообщил, что меня приглашают в университет Майами и еще в два места читать лекции. Кроме того, намечается поездка в Ки Вест, где мы должны были с сенатором Кулид–жем ловить рыбу. Но все наши планы расстроились — я заболела. У меня опять сделались страшные боли в желудке. А вскоре после этого надо было ехать обратно, так как у меня уже были назначены три лекции в Северной Каролине.
Из дневника 1937 года. Апрель.
«Неужели большевики имеют такую силу гипноза на мир? В чем дело? Когда документально доказано в печати, что Сталин, Литвинов — бывшие экспроприаторы, когда иностранные корреспонденты установили, что правительство Сталина не только в продолжение многих лет терроризирует население, но искусственно создало голод, погубило на Украине миллионы людей, экспортируя пшеницу и рожь и в то же время предавая суду людей за каннибализм, что оно в год неурожая вывезло 160 миллионов пудов зерна, а на следующий год 39 миллионов, когда люди несомненно знают, что, где только появляются советские агитаторы, там горе, убийство, предательство и зло, точно дьявольская крамола разрушает целые народности, сея смуту и раздоры, знают, что все, что есть наивысшего в мире — религию, философию, искусство, большевики топчут и поносят, — люди с пафосом восклицают: «Мы восхищаемся великим экспериментом, мы заинтересованы, мы взволнованы, мы потрясены сдвигами и достижениями, которых добился великий вождь Сталин!»
