Впрочем, что делать, Шарп уже знал. Бежать. Однако, чтобы начать новую жизнь, требовались деньги, и именно поэтому он уточнил, какой сегодня день.
Шарп спустился по замызганным ступенькам к подножию Тауэр-Хилла. Кивнул лодочнику и, устроившись на корме, бросил:
– Уоппинг-Степс.
Перевозчик оттолкнулся от берега, и течение подхватило суденышко и понесло вниз по реке, мимо Трейторс-Гейт. По обоим берегам теснились у причалов, огражденных перилами из толстых крученых просмоленных канатов, корабли и баржи. Шарп хорошо знал эти ограждения. Растрепанные, потертые, их привозили на тележках в сиротский приют на Брухаус-лейн, где детей заставляли расплетать спутанные обрывки из пеньки и смолы. Тупая, бессмысленная работа. Распутывать тугие узлы, ломая ногти и сдирая в кровь пальцы. Полученные пряди продавали как заменитель конского волоса, используемого в приготовлении штукатурки. Шарп посмотрел на руки. Такие же огрубелые, но уже не черные от смолы и с чистыми ногтями.
– За рекрутами? – поинтересовался лодочник.
– Нет.
Перевозчик не обиделся за грубоватый ответ и лишь пожал плечами.
– Дело не мое,– сказал он, ловко орудуя весл ом, – но Уоппинг место нездоровое. Не для офицера, сэр.
– Я там вырос.
– А-а…– протянул озадаченно лодочник.– Таквы как бы домой возвращаетесь?
– Возвращаюсь, – согласился Шарп.
Небо потемнело от тяжелых свинцовых туч и густого дыма, поднимавшегося над шпилями, башнями и мачтами. Черное небо над черным городом и только кое-где на западе рваные розовые просветы. Возвращаюсь домой, подумал Шарп. Река уже зарябилась от начавшегося дождика. Тускло светились иллюминаторы судов, пропахших угольной пылью, отбросами, китовым жиром и специями. В ранних сумерках мелькали белыми комочками чайки, привлеченные телами двух мужчин, бунтовщиков или пиратов, покачивающихся под крепкой перекладиной виселицы.
– Будьте осторожнее,– напутствовал его перевозчик, лавируя между лодчонками и подводя суденышко к Уоппинг-Степс. Предупреждение относилось не к скользким ступенькам лестницы, а к обитателям тесных, грязных улочек.
Шарп расплатился медяками и поднялся к пристани с длинными, приземистыми зданиями складов, охраняемых шелудивыми собачонками и вооруженными дубинками мрачными личностями. Здесь было относительно безопасно, но дальше начиналась голодная территория. Шарп возвращался на дно, но то было его дно – место, откуда он вышел и которого не боялся.
– Полковник! -окликнула его появившаяся из-за угла склада шлюха. Она задрала было юбку, потом, увидев, что офицер не обращает внимания, плюнула ему вслед.
На Хай-стрит его атаковала посаженная на цепь псина. С десяток возившихся в грязи мальчишек приветствовали Шарпа улюлюканьем, а некоторые, выстроившись в шеренгу, промаршировали за ним вслед. Он стерпел их насмешки, но шагов через двадцать резко повернулся и, схватив ближайшего, оторвал от земли и прижал к стене. Остальные разбежались, призывая на помощь старших братьев и отцов.
– Где Мэгги Джойс? – спросил Шарп.
Пленник помедлил с ответом, решая, что выгоднее, ответить или гордо промолчать, потом ухмыльнулся.
– Она ушла, мистер.
– Куда?
– В Севн-Дайалс.
Шарп поверил. Мэгги была его единственным другом, по крайней мере, он на это надеялся, но ей, должно быть, все же хватило ума расстаться с Уоппингом. Другое дело, что и Севн-Дайалс оставался районом отнюдь не безопасным. Впрочем, лейтенант пришел сюда не для того, чтобы повидаться с Мэгги. Он пришел, потому что была пятница, а в карманах гулял ветер.
– Кто сейчас хозяин в работном доме? Мальчишка испуганно посмотрел на него.
– Хозяин?
– Да. Кто?
– Джем Хокинг, сэр.
Шарп опустил парнишку и, достав из кармана монетку, бросил на дорогу. Горстка мальчишек тут же слетелась на поиски добычи, затерявшейся в толчее прохожих, собак, лошадей и повозок. Джем Хокинг. Именно это имя Шарп и рассчитывал услышать. Имя из темного прошлого. Имя, прочно застрявшее в памяти. Имя, которое он повторял про себя, шагая по середине улицы, чтобы не попасть под выплеснутые из окна помои. Был летний вечер, и затянутое тучами солнце еще висело над горизонтом, но здесь, в Уоппинге, как будто наступили зимние сумерки. Шарпа окружали черные кирпичные дома с грубыми деревянными заплатами. Многие покосились, а некоторые обвалились и представляли собой груды мусора. От выгребных ям несло отвратительной вонью. Неумолчно лаяли собаки. В Индии британские солдаты нередко морщились, проходя по грязным улицам, но побывали бы они здесь! Даже самые омерзительные закоулки индийских городов лучше и чище этого вонючего места с голодными, изнуренными людьми, в глазах которых при виде армейского лейтенанта с ранцем в левой руке вспыхивал жадный свет. Они оценивали все: и ранец, и тяжелую саблю, и поношенную шинель на широких плечах. Шарп являл богатство, равного которому многие из обитателей Уоппинга не видывали за полдесятка лет. А ведь лейтенант считал себя бедняком. Когда-то он был богачом. Когда-то у него были сокровища султана Типу, снятые с тела умирающего правителя в зловонном туннеле у шлюзовых ворот Серингапатама. Да вот только богатство давно уплыло. Чертовы законники! Проклятые стряпчие!
