— Прости старик. Нам пора, — сказал Саша, состроив гримасу огорчения и развел руки в стороны.
Гости ушли. Взяв двумя пальцами фужер с шампанским, Василий поднёс его к глазам, как бы измеряя уровень жидкости, но пить не стал, а вылил содержимое в опустевшую салатницу. Затем он, словно пружина, развернулся и, что было силы, метнул бокал в дверь. Хрусталь взорвался. Осколки брызнули в разные стороны, превращая фужер в тысячи частиц. Кошка мгновенно проснулась и, вытянув шею, навострила ушки. Василий поднял к потолку закрытые глаза, сделал глубокий вдох и, опустив голову, опёрся расставленными руками о стол.
— Тварь! — еле слышно выдавил он.
Нехорошая тень уже не коснулась его глаз, а поселилась в них.
— А где он работает? — спросила Лола, когда они с Сашей вышли из подъезда.
— Год назад работал в столярной мастерской, но не удивлюсь, если он уже нигде не работает.
— Почему?
— Он неудачник, а это не лечится.
— Ты же говорил что вы друзья. Помог бы ему устроится в типографию.
— Я же сказал: Он не-у-дач-ник. Вокруг него всё рушится. И хватит об этом.
Василий, вымыв посуду и убрав хрустальные осколки, окинул своё жилище требовательным взглядом. Всё было почти идеально. Взяв Мурлыку, он тихо вышел из комнаты и закрыл дверь на ключ. Поднявшись на несколько этажей, Василий позвонил в первую попавшуюся квартиру и оставил кошку у порога, а сам пробежал вверх по лестнице и затих.
Дверь открыл мужчина, лет тридцати пяти в рубахе, пижамных штанах и с газетой в руке.
— Женщины! — крикнул он, куда-то за спину, оценив животное взглядом.
На его голос пришли дочка и жена. Мурлыка испуганно смотрела то на них, то по сторонам, не понимая, что происходит и кто эти люди.
— Ой! Киска! — воскликнула девочка десяти лет и протянула к ней ручки.
— Нравится? — спросил глава семейства.
— О-о-очень… — пропел ребёнок, прижимаясь щекой к усатой кошачьей мордочке. Мама, прикрыв глаза, слегка кивнула головой.
— Тогда берём, — заключил папа.
— А у неё колокольчик на шее, — сказала девочка.
— Наверное, она убежала, — предположил папа. — Найдётся хозяин — вернём.
Закрывшаяся дверь ножом полоснула по сердцу Василия. Одинокая слеза выступила в уголке правого глаза.
Выход на чердак был закрыт на задвижку, но замка не было. Открываясь, решетчатая дверь не издала привычного скрипа, но Пирожков не обратил на это никакого внимания. В его мыслях уже не оставалось места действительности.
Всё происходящее казалось не раз обдуманным и уже давно прошедшим.
Мягкий, вечерний ветер приятно обдувал лицо. Немного длинные волосы развивались и как бы тащили назад, но тело при этом медленно и верно клонилось вперёд. Места от края крыши и до парапета ступне едва хватало. В голове появилась мысль о том, что если раскинуть руки, то можно полететь, словно птица. Раньше это было возможно лишь во сне, а сейчас… До чего же наверное здорово броситься вниз на бешеной скорости и от самой земли подняться вверх. Пролететь над домами, деревьями, машинами. Лететь в вечернем небе и не принадлежать ни миру людей, ни миру звёзд. Да и когда еще это можно попробовать, как не сейчас… ведь после ничего не будет. Ему стало очень страшно. Он закрыл глаза и чуть поднял кверху подбородок, руки разошлись в стороны с готовностью поймать восходящие потоки, тело подалось вперёд…
— Я не помешаю?
Человек, стоящий у края пропасти, обернулся и, опустив руки, отшатнулся назад. Не испуганный, но ошарашенный.
— Занятно встретить единомышленника в таком, на первый взгляд, странном желании, — продолжал Василий. Его удивило не место нахождения незнакомца, а то, что он именно здесь, именно в этот момент и по тому же поводу.
— Добрый вечер, — сказал незнакомец после небольшого замешательства.
— Трудно поверить, что для вас он действительно добрый, — сказал Василий, перешагнул через парапет и встал у края крыши, метрах в десяти от незнакомца.
— Что вы собираетесь делать? — испуганно спросил незнакомец.
— Насколько я понимаю, то же, что и вы.
— Постойте! Не делайте этого! — воскликнул незнакомец.
— Почему? — искренне удивился Василий, — Вам можно, а мне нет? — Он окинул взглядом окрестности.
