— А в детстве тоже так было?
— Он частенько попадал в беду, а я его вызволял, или просил за него, или отвлекал внимание взрослых ловким фокусом или метким замечанием. Он никогда не благодарил меня; он принимал как должное, что я его непременно вызволю. А я и не возражал. Я был счастлив служить ему.
— Будь ты больше похож на него, ты не смог бы так хорошо ему служить.
— Я мог бы лучше служить другим.
— Господин, я — грешница? — вдруг спросила женщина.
— Да. Но мой брат сказал бы, что твои грехи прощены.
— А ты — скажешь так?
— Я верю, что это правда.
— Тогда, господин, не сделаешь ли для меня кое-что?
И женщина распахнула одежду и обнажила перед ним грудь, изъязвленную опухолью.
— Если ты веришь, что грехи мои прощены, пожалуйста, исцели меня!
Христос отвернулся, затем снова поглядел на женщину и сказал:
— Твои грехи прощены.
— А мне тоже должно в это поверить?
— Да. Должен верить я, и должна верить ты.
— Скажи еще раз.
— Твои грехи прощены. Взаправду.
— Откуда мне знать?
— Ты должна уверовать.
— А если я уверую, я исцелюсь?
— Да.
— Я поверю, если поверишь ты, господин.
— Я верю.
— Скажи еще раз.
— Я уже говорил… Хорошо же: твои грехи прощены.
— И все-таки я не исцелилась, — молвила женщина.
И запахнула одежды.
— А я — не брат мой, — отозвался Христос. — Зачем ты просила меня об исцелении, если знала, что я не Иисус? Я разве уверял, что смогу исцелить тебя? Я сказал тебе: «Твои грехи прощены». Если тебе недостало веры и после этого, так это твоя вина.
Женщина отвернулась лицом к стене и начала стягивать с себя платье через голову.
Христос вышел из дома. Ему было стыдно. Он зашагал прочь из города, нашел тихое местечко в скалах и помолился о прощении своих собственных грехов. И немного поплакал. Он боялся, что, чего доброго, явится ангел, и прятался там до утра.
Близилось время Пасхи, и люди, внимавшие учению Иисуса, вновь принялись расспрашивать о Царстве Божьем: когда настанет оно? Как мы его узнаем? Что нам делать, чтобы быть к нему готовыми?
— Вот как все будет, — сказал Иисус. — Была свадьба, и десять дев, взяв светильники свои, вышли навстречу жениху, дабы проводить его на брачный пир. Пятеро из них взяли светильники и ничего более, и масла про запас тоже не взяли; а остальные пять, оказавшись мудрее, взяли масла в сосудах своих.
А жених замедлил; время шло, и всех дев одолела сонливость, и задремали они.
Но в полночь раздался крик: «Он идет! Жених здесь!»
Девы тотчас же проснулись и принялись поправлять светильники свои. Сами понимаете, что было дальше: неразумные обнаружили, что масло у них закончилось.
«Дайте нам вашего масла! — попросили они у товарок. — Смотрите, светильники наши гаснут!»
И две дальновидные девы поделились своим маслом с двумя неразумными девами, и всех четверых ввели на пир. Две умницы отказались делиться, и жених не впустил их заодно с двумя неразумными.
А последняя мудрая дева сказала: «Господь, мы пришли праздновать твою свадьбу — все, вплоть до последней из нас. Если ты не впустишь нас всех, я лучше останусь с моими сестрами, даже когда масло у меня иссякнет до капли».
И ради этой девы жених отворил двери в брачный покой и впустил их всех. А теперь спрошу я вас: где оно, Царствие Небесное? В брачном покое? Вы так думаете? Нет, Царство было снаружи в темноте, там же, где мудрая дева и ее сестры, даже когда масло у нее иссякло до капли.
Христос записал притчу от слова до слова, но твердо вознамерился впоследствии улучшить эту историю.
