— Оставят чего-нибудь, — беспечно ответил Стас. — Впрочем, действительно пора!
Когда собрались в обратный путь, Ромка заметил сердито:
— Ребята, слазьте с подводы. Глядите, Машка еле идет.
И, показывая пример, повел Серого за узду. Спешился, забравшийся было на мерина, Стас и пошел рядом с Ирой, о чем-то весело болтая! Удивительно приятно было шлепать босиком по теплой дороге. Нога всей ступней погружалась в пыль. Постепенно Ромкино дурное настроение исчезло. «В конце концов насильно мил не будешь», — философски размышлял он. Неожиданно раздался цокот копыт. К ним приближался всадник. Резко остановив красивую небольшую рыжую лошадку, он заорал:
— Вам тут что? Детский сад? Где это вы прохлаждаетесь?
— Мы купались, — простодушно ответила Натэллочка.
— Купаться сюда приехали? А работать кто будет?
— Товарищ управляющий! Вы не нравы, — заспорил Стас. — Мы свое поле убрали, отдохнули немного и вот едем дальше.
— «Едем», — передразнил управляющий, — о работе не думаете, так хоть о животных подумайте. Вы понимаете, что они сгореть могут. Напоить их хоть догадались?
— А как же, — вступил в разговор Ромка. — И напоили, и вымыли даже.
— Ну, ладно, — несколько смягчаясь, сказал управляющий, поворачивая лошадь. — Марш в отделение, только не заблудитесь. Сейчас от развилки влево. А вечером еще поговорим.
Пришпорив лошадь, он умчался вперед.
— Сумасшедший какой-то, а не управляющий, — пожал плечами Светик.
Настроение у всех слегка испортилось, хотя своей вины ребята не видели.
Около шести добрались до конторы. Ромка со Стасом распрягли лошадей и пустили их в загон перед конюшней. На кухне они были встречены дежурными, которые забросали встревоженными вопросами:
— Где это вы пропадали? Заблудились? Правда, что сегодня кого-то из комсомола исключать будут?
— Сомлели вы тут, девочки, у плиты. Кого исключать? — уже начиная злиться, ответил Ромка.
— Женька сказал: «Кое-кому сегодня не поздоровится».
— Видели мы этого вашего Женьку... Дайте пожрать лучше чего-нибудь!
Кислые щи и какую-то немыслимую слипшуюся кашу, в которой торчали сухие коричневые куски мяса, ели без всякого аппетита. А Светик неожиданно встал и выплеснул кашу за плетень.
— Ты чего? — обиделась одна из поварих.
— Людочка, не обижайся, — не могу.
— Так уж лучше бы собакам оставил, — простодушно сказала вторая повариха. — Вот их сколько тут крутится.
— Значит, что человек, что собака — для тебя едино? Ну, спасибо, мать, — прищурившись, сказал Светик.
— Прекрати базар, — оборвал его Стас. — Схожу-ка я в контору, может, еще какое дело есть для нас.
Вышел он оттуда быстро, мрачнее тучи.
— Чего?
— Управляющий только рукой махнул. Конюх там матерится. Говорит, еще один день такой работы — и он без лошадей останется.
— Чего они окрысились? — удивленно крутя головой, сказал Михаил.
Он сидел в тени под плетнем, сложив ноги калачиком и жадно затягиваясь сигаретой. Рядом сидела Натэллочка. Приподнимая ворот платья, она дула себе на плечи и слегка постанывала.
— Обожглась я все-таки...
Ее большие голубые глаза были полны слез.
— Простокваша, говорят, помогает, — сочувственно заметил Ромка.
— А где ее возьмешь?
— Ой, Натка, твое счастье, — обрадованно сказала Люда. — У нас как раз молоко скисло! Много! Пошли вон туда за кухню, я тебя намажу!
— А при чем тут простокваша? — капризно сказала Натэллочка.
— Так простокваша и есть скисшее молоко! Ты разве не знала?
— Я думала — это такое в бутылках, — следуя за Людой, пролепетала Натэллочка.
— Хозяйки, — фыркнул ей в спину Ромка. — С такими способностями всю жизнь в старых девах проходите.
— Ромка, ты — ренегат, — выпалила Алка.
— Ты хочешь сказать — «ретроград»? — съехидничал Светик.
— Вот именно, — не смутилась та. — В наше время наоборот — мужья готовят.
— Как сказать, — покачал головой Ромка.
Издалека они услышали молодецкое: «Айхо, айхо, айхо!» Это с песней диснеевских гномов возвращался домой отряд косцов. Нарочито не замечая «сеношников», печатая шаг, прошли к умывальникам. Громко смеялись, поливая друг друга прямо из ведра. Рядком сели за длинный стол у кухни, жадно чавкая, начали есть.
