Я уже не чувствовал ничего, кроме усталости и страха. Слишком много ребят было потеряно за один раз.
Оставаться на месте было бы самоубийством. Я бросился сквозь кусты в направлении выстрелов. Страх сменился азартом боя. Очередь ударила совсем рядом. Но стреляли не в меня.
Бежать через заросли с автоматом наизготовку было очень сложно. Я выскочил на открытое место, остановился, чтобы оглядеться, и сразу раздалась автоматная очередь. Падая, я услышал слева крик:
- «Чехи» опять обошли нас!
Я знал, что это произойдет. Выстрелы слышались с разных сторон, но я продолжал бежать, словно не ощущая, что делаю. Потом что-то взорвалось и, упав, я наткнулся на тишину. Меня опрокинуло на землю взрывной волной. Я перекатился на несколько метров, открыл глаза и посмотрел на небо. Глаза оказались невредимы.
Я бежал по склону небольшого оврага. Н есколько пуль просвистели над головой. Меня заметили. Стреляли короткими очередями.
- Твою мать! – воскликнул я. – Этого мне только не хватало.
Я вскочил и зигзагами побежал через «зеленку». Споткнувшись, я перелетел через куст и, ударившись о ствол дерева, чуть не потерял сознание. Увидев впереди неясные очертания фигуры, я выстрелил в нее.
Справа раздались оглушительные выстрелы. Послышались чьи-то громкие крики. Один из солдат, идущий на меня, инстинктивно нажал на спусковой крючок автомата, и над моей головой в небо ушла линия из пуль.
В этот момент слева в переулке раздались очереди, топот ног, и оттуда, зажимая одной рукой бок и отстреливаясь, выбежал Лебедев.
- «Чехи»! – крикнул он и прыгнул в канаву, продолжая стрелять в тех, кого мне не было видно.
Грохнул взрыв. Один солдат упал на землю, изготавливаясь к стрельбе, остальные метнулись к домам. Падая, я успел заметить, что по нам почти в упор стреляли из кустов.
«Срочники» стреляли в разные стороны и попадали друг в друга.
- Быстрее сюда! – крикнул я, пытаясь вывести мотострелков из-под огня.
Нужно было принять какое-то тактическое решение, иначе мы могли оказаться в окружении. «Чехи» уже успели зайти с тыла. Каждый из солдат ощущал возможность поражения. Боевикам план операции был известен во всех подробностях. Скорее всего они его и разработали.
«Чехи» бежали цепью, петляя и стреляя на ходу. Еще две группы, прижимаясь к стенам, пошли в атаку с флангов. Боевики шли рассыпным строем с двухсторонним охватом. Им оставался до цели последний бросок.
Ранило Линчука. У него пошла носом кровь, и пока Каменев перевязывал его, раненый вытирал кровь рукавом и порывался подняться.
Когда спустя некоторое время я оглянулся на Линчука, то увидел, что он сидел с запрокинутой головой. В его полуоткрытых глазах виднелись полоски белков, нос и губы облепила запекшаяся кровь.
Еще двое ребят вышли из строя. Чугунову перебило ногу. Перехватову выбило глаз. Их перевязали индивидуальными пакетами.
Розов и Кукин, оставив укрытие, бежали в нашу сторону, стреляя на ходу. «Чехи» словно забыли про атаку, обнаружив новую цель. Рядом с бегущими раздалось два взрыва, опрокинув ребят на землю.
Двое солдат шевелились и дергались. Один из них вскочил. Кукин держался руками за лицо и что-то кричал между пальцев, словно пытался закрыть рот, который весь был разодран.
Раздался еще один взрыв, и солдат упал. Когда дым рассеялся, я увидел, что там, где несколько секунд назад была голова, дергался обрубок шеи, брызгали кровью артерии.
Я прополз сквозь густые заросли и увидел Дюкова, который лежал у дерева и не шевелился.
- Стреляй, сука! – крикнул я.
Но он ответил лишь странной кривой улыбкой. Его глаза были расширены от ужаса.
- Я втопчу тебя в землю.
«Срочник» заморгал, немного отползх и спрятался в яме.
- Оставь его, - сказал Чернышев.
- Тут все боятся, но это не мешает им двигать руками.
Я видел, как «чехи» продолжали расстреливать уже мертвого Розова. Пули поднимали вокруг него пыль, ломали руки и ноги, впивались в лицо, пробивая глаза и разбрасывая по сторонам кровавую жижу.
Недалеко от себя я услышал пронзительные крики:
- Русские, сдавайтесь! Убирайтесь вон, это наша земля! Вам все равно здесь придет конец!
