Боль. Что вы знаете о боли? И мы сейчас говорим не о банальной головной боли или боли от сломанного пальца. Нет, о настоящей боли. Та которая выворачивает тебя на изнанку и заставляет мечтать о смерти. Это страшно, по-настоящему страшно. А теперь прибавьте к этому отчаяние и понимание того что выхода нет, твоя жизнь окончена. Никто тебя не спасёт, никто не остановит это. Это широко открытые врата на пути к безумию.
Именно это и случилось с Корой, когда за Урогом захлопнулась дверь камеры, девушка погрузилась в мир чистой, ничем не замутнённой боли. Как назло, она оказалось слишком сильной и всё время оставалась в сознании.
Девушка помнила каждый удар кнутом, помнила, как палач отрубал её руки и как прижигал раны раскалённым железом. Помнила, как за ней пришёл мэтр Агастус и как её искалеченное тело погрузили в экипаж.
А потом боль ушла, просто растворилась, как будто в комнате потушили свет. Раз, и нет боли. Вообще нет, звенящая пустота и покой. Вместо боли пришли иллюзии, какое-то странное место и её двойник, а затем снова темнота…
— Клаудиус, ты уверен что это необходимо? После всего, что она прошла, ты собираешься её связать и только потом привезти в чувство.
— Уверен, так будет лучше для всех. Мы собираемся разрушить все её представления о мире, рассказать ей, что все, во что она верила, является ложью. Она может отреагировать через чур резко.
— Ну, как знаешь. Ты же у нас, мать его, демиург, убелённый сединами мудрец. Только сразу скажу: говорить буду я.
— Как вам будет угодно, моя госпожа.
— Ты давай это. Прекращай. Нет у тебя больше господ. Вернее, есть у нас у всех господин. Но сейчас ни время и не место чтобы это обсуждать.
— Вот уж не знал, что в Федерации по-прежнему верят в древние суеверия.
— Тебе лучше помолчать о том, о чём ты не имеешь ни малейшего понятия. Мы вернёмся к этому вопросу позднее.
— Хорошо, поговорим позже.
— Вот и славно. А теперь давай займёмся делом…
Кора пришла в себя и почувствовала что сидит, при этом, её руки и ноги были крепко связаны. Девушка приоткрыла веки. Иллюзия никуда не исчезла, Она по-прежнему видела собственный двойник и крепко зажмурилась.
— Можешь не притворятся, я знаю, что ты пришла в себя, — услышала она собственный голос. Делать было нечего и девушка открыла глаза.
— Привет, Корнелия дочь барона Крона. Добро пожаловать в наш дерьмовый мир обратно. У тебя сейчас очень много вопросов, давай ты послушаешь меня, а потом будешь их задавать, хорошо?
— Хорошо, я слушаю.
— Отлично. Первое: пообещай, что не будешь делать глупостей и я тебя тут же освобожу.
— Обещаю.
— Клаудиус, развяжи её.
Бывший раб-секретарь сенатора Растуса тут же исполнил просьбу Корнелии и освободил Кору. Девушка тут же поднесла к руки лицу и осмотрела их. Это были её руки. Как будто и не было той ужасной ночи наедине с палачом.
— Кто вы? Боги? Жрецы? Только им под силу излечить такие раны, — спросила она.
— Хороший вопрос. Нет, мы не боги и не жрецы. Раз уж ты спросила, я перейду к сути. Те, кого ты всю жизнь считала богами, Растус, Гракх, Венус и прочие, никакие не боги. Они такие же люди. Как ты или я.
— Но как? Я же своими глазами видела все чудеса богов.
— Хорошо, что ты упомянула чудеса, смотри, — с этими словами Корнелия взяла нож и глядя в глаза Коре, полоснула им себе по руке. Кровь брызнула из перерезанной вены, она пережала руку выше разреза, Клаудиус надел ей портативны медицинский терминал и активировал его. Тут же кровь прекратила идти и на месте разреза появились швы. Это миниатюрные роботы зашили рану.
— Видишь? — спросила Корнелия, — ни я, ни мой товарищ, кстати, меня зовут Корнелия, как и тебя, а его Клаудиус, мы не является ни богами, ни жрецами. Вся магия, которую ты знаешь, это дело человеческих рук. Глядя на работу прялки или кузнечного горна, ты же не скажешь что это магия.
