* * *
Прошло ещё две недели…
— Мадмуазель Оливия, мадмуазель Корнелия, я счастлив вас видеть на нашем уроке. Сегодня вы будете натурщицами для картины «Купальщицы».
Полуобнажённые девушки стояли по колено в воде с большими кувшинами в руках. Ученики Ворта сосредоточенно переносили их красоту на холст. Когда всё было закончено, к фрейлинам подошёл сам мэтр.
— Юные леди, вы сегодня были великолепны. Если хотите, вы можете составить компанию мне и моим ученикам во время обсуждения достоинств картины.
— Мы бы с радостью, мэтр Вотр, но боюсь, что не можем.
— Очень жаль, очень жаль мадмуазель Оливия. В другой раз…
Едва девушки подъехали ко дворцу, как их встретила мадам Флора.
— Корнелия, Оливия, хорошо что вы здесь. Ее Высочество желает, чтобы вы присоединились к ней в замке Туссен.
— Да, мадам Флора, — хором ответили прекрасные фрейлины. Девушки пересели в другую карету и поехали в замок графа Николаса.
* * *
Девушки подъехали к Туссену затемно. Подъемный мост был опущен, ворота открыты. Карета въехала в замок и два лакея помогли девушкам выйти из нее. Затем Оливия с целеустремлённым видом, взяла Корнелию за руку и девушки вошли в замок. С видом бывалого человека, брюнетка вела подругу по анфиладам залов замка. Наконец они подошли к большим двухстворчатый дверям, на которых был изображен герб принцессы Бабетты. Охранял эти двери сразу десяток синих кирасир.
— Кóра, сейчас кое-что случится. Это ворота во внутренний дворик Туссена. Её Высочество ждёт тебя, — сказала Оливия.
После этих слов два кирасира открыли ворота и девушки вошли.
За воротами был прекрасный сад, хорошо освещенный магическими фонариками. Это было чудесное место с диковинными плодовыми деревьями, цветами, фонтанами и певчими птицами. За деревьями слышались разговоры и девичий смех. Идя на звук Кóра, вскоре увидела источник этих звуков.
В центре садика была большая беседка и там, на различных ложах, креслах и диванах расположилось множество фрейлин Ее Высочества, пажи и сама принцесса Бабетта. Все присутствующие были обнажены, это был настоящий пир прекрасной юной плоти. Бабетта возлежала в центре. Рядом с ней был обнаженный граф Николас. Это был как раз тот тип мужчины, который был достоин девственности Корнелии. Фигурой и лицом он не уступал Флинну. К тому же, Николас был рыцарем, а Флинн всего лишь натурщиком-геем.
Принцесса Бабетта была под стать своему фавориту. Две обнаженные фрейлины стали раздевать северянку, вскоре взору всех собравшихся открылось ее прекрасное тело. Бабетта с улыбкой смотрела на свою фрейлину.
— Корнелия, я приветствую тебя в моей Ассамблее Лилий. Здесь лучшие из моих фрейлин и пажей служат моему наслаждению и сами получают его. Я решила, что ты достойна стать одной из моих лилий. Ты согласна вступить в мою Ассамблею и служить моему наслаждению?
— Да, Ваше Высочество! Я согласна! — голос Кóры дрожал от возбуждения.
— Хорошо, я решила, что граф Николас будет твоим проводником в мир плотских удовольствий…
* * *
— Дочь моя, нам надо поговорить. — Корнелия никогда не слышала, чтобы мама разговаривала в таком тоне. Обычно вежливая и ласковая Гертруда была строга и, пожалуй, что груба.
— Слушаю вас матушка, — ответила девушка.
— Как ты знаешь, я и сама была фрейлиной, сначала принцессы а потом и королевы. У нас было множество обязанностей, самых различных. — Гертруда сделала паузу и затем продолжила более громко, — но среди этих обязанностей не было ублажения кого б это небыло в постели.
Услышав это девушка вспыхнула румянцем. Позавчера она вернулась из замка Туссен, а сегодня у неё встреча с матерью. Девушка надеялась, что её родители узнают об изменившемся статусе дочери позже и у неё будет время разобраться в себе. Ведь, на самом деле, все, что происходило с ней за последнее время, было не типично для неё.
Воспитанная в строгих порядках севера, она до недавнего времени даже не смотрела в сторону той части человеческой жизни, которая накрыла её с головой. Так получилось что девушка, рано научившаяся читать, совершенно не интересовалась любовными романами и стихами. Все эти «он сжал её тонкое, девичье тело и принцесса затрепетала под его напором» не вызывали у Корнелии ни малейшего интереса.
