— Вы согласны с приговором суда?
— Не мое это дело — соглашаться или не соглашаться с приговором суда; я должен его выполнять.
— О господи, но ведь все происходило на ваших глазах!
— Вот именно, — ответил бывший старшина. Вызывающий тон его покоробил Отфорда, и все же он решил предпринять новую попытку:
— Вы форсировали реку двадцать девятого ноября. Это общеизвестно.
— Должно быть, так, сэр, раз вы это знаете.
— Как я понял, через реку переправился целый батальон, прежде чем был получен приказ отходить.
— Этого я не могу вам сказать, сэр.
— Кому вы, по-вашему, поможете, если скажете? — вскричал Отфорд. — Немцам? Но они теперь на нашей стороне и жаждут всячески помочь нам.
— Почему вам тогда не обратиться к ним?
— Ей-богу, это идея!
Старшина утратил выдержку. Мысль о том, что он мог подать Отфорду идею, ужаснула его.
— Что вы намерены предпринять, сэр? — спросил он, прикрыв глаза, как в мелодраме.
— Я намерен воспользоваться вашим советом и узнать правду у немцев.
— Но я вовсе вам этого не советовал!
— Нет, советовали! — отвечал Отфорд. — Вы сказали: «Почему вам тогда не обратиться к ним?»
— Я не совсем это имел в виду, сэр. Но если вы хотите получить необходимые сведения, я буду вам весьма признателен, если вы свяжетесь с майором Энгуином. Он принял батальон после гибели нашего старика, полковника Рэдфорда. — Теперь старшина так разволновался, что у него перехватывало дыхание.
— Вот это уже лучше, — сказал Отфорд. — Майор Энгуин, говорите? Где я могу его найти? Вы знаете?
— Так точно, сэр. Мы до сих пор обмениваемся открытками на рождество, сэр. Он теперь занимается перевозками на грузовиках, сэр, в Линкольне. Фирма «Братья Энгуин».
— Большое спасибо.
Отфорд протянул фунтовую бумажку, которую бывший старшина взял с легким поклоном.
Отфорд вернулся в музей около половины пятого и обнаружил, что никто ему не звонил и никто его не спрашивал. Взгляд его упал на книгу «Таков был приказ».
«Хотя двум ротам удалось форсировать реку и захватить незначительный плацдарм на вражеском берегу, потери оказались столь велики, что я был вынужден приказать им отойти на исходные позиции», — снова прочитал он.
И все же, по словам Леннока, через реку переправилась вся бригада. Возможно, Леннок был не в том положении, когда можно все знать точно? А может, не в том положении был и сам Гриббелл?
Отфорд без труда нашел номер фирмы «Братья Энгуин» в Линкольне и вскоре уже говорил с майором Энгуином по междугородному телефону. Судя по голосу, Энгуин воображал себя прирожденным руководителем людей и грузовиков.
— Олбэн? — переспросил он. — Я этого типа терпеть не мог. Донельзя дурно воспитан, чертовски тщеславен да к тому же еще и с причудами. Носил фуражку задом наперед и принимал парады в пижаме. Вам, безусловно, знаком подобный тип людей. Вечно выламываются как могут. Но должен вам сказать, солдаты пошли бы за ним в огонь и в воду. Он их завораживал. И умел веселить. Они считали его чокнутым и при нем не скучали ни минуты, это уж точно. Но в офицерском собрании он был сущим бедствием.
— Пил?
— Да, но держался великолепно, сколько бы он ни выпил. Никогда не встречал человека, который умел бы так пить, не теряя контроля над собой. Просто невероятно. И всегда сохранял ясность ума.
— Вы когда-нибудь сталкивались с сэром Краудсоном Гриббеллом?
— Да, еще одна совершенно отвратительная личность. Но, разумеется, полная противоположность дикарю Олбэну — вылитый полковник Блимп.[7] В жизни своей никогда не рисковал. Ни разу не продвинулся ни на шаг, если не был уверен в успехе и пока дивизии на его флангах не выполнят всю грязную работу. С Олбэном, по крайней мере, не соскучишься, но, заговорив с Зевуном Гриббеллом, вы сию же минуту начнете храпеть.
Занятный тип этот Энгуин.
— Генерал Гриббелл написал книгу.
— Зевун? Я рад, что не вложил в нее денег. И что же он пишет?
— Пишет, что когда Олбэн начал свою атаку, через реку переправились только две роты, и…
— Полная и заведомая ложь. Мой батальон был в резерве, и мы переправились вслед за двумя остальными батальонами бригады.
— Гриббелл называет незначительным захваченный Олбэном плацдарм.
