До свидания, овраг - страница 5

— Да, да, — сказал глупый бульдог. — Кажется, мой Человек шавка.

Почти все привязанные очень важные. Многие не здороваются и делают вид, что мы им не ровня. Все их разговоры сводятся к хвастовству.

— Знаешь, какой мой Человек? — начинает привязанный. — Мой Человек выше этой лавки!

— А мой Человек бегает быстрее тебя, — отвечает другой привязанный.

— У моего Человека дома есть здоровенная палка. Он может тебя проучить.

— А у моего Человека такие клыки, что он перегрызёт тебя пополам!

Самый смешной из привязанных это Балконный. Есть один такой пёсик, его только на балкон выпускают, а на улице я его ни разу не видел.

Такой ругливой собаки я в жизни не встречал. Балконный просовывает морду сквозь прутья и целый день ругается страшными словами.

— Только попробуй залезь на мой балкон, ррав!

— Только попробуй ограбь мою квартиру, рруф!

— Только попробуй плюнь в меня, только попробуй!

— Всех, всех перекусаю! В кллочья рраздеру!

Я как-то ему сказал:

— Эй ты, балаболка, слезай вниз, поговорим. Тогда я тебе и квартиру ограблю, и на балкон залезу, и плюну тебе прямо в нос.

Тут Балконный прямо с ума сошёл. Он стал грызть железку и поливать меня сверху слюной:

— Рраздеру-рраскурочу-рразом-порешу!

А сам-то от горшка два вершка. Вот ведь какие бывают собаки, просто стыд и срам.

Кое-кто из наших завидует привязанным. Как-никак это сытый народ. Живут в тепле, не знают заботы. Чёрный привязанных не любит и всегда задирает их.

Что до меня, то не знаю, как можно целый день высидеть на балконе вроде ругливого. Мне нравится свобода. А свой Человек у меня есть, как у любого привязанного. Правда, не часто мы видимся, но я буду верен ему всю жизнь.

Лето шло своим чередом. Уже миновали денёчки свежей травы и приближалось время пушариков. Есть такой белый цветок. Дунешь на него, и он разлетится на много крохотных пушинок. Бегать за такой пушинкой и ловить её на нос — старая собачья игра.

Как-то утречком на автобусной остановке вышел человек с двумя собаками. Собак он оставил, а сам сел в автобус и уехал.

Пёсики были очень похожи друг на друга. Так, ничего себе пёсики, с длинными мордами и острыми ушами.

Автобусы катили один за другим, а тот, кто привёз их сюда, не возвращался. Собаки с надеждой смотрели на каждый автобус. Они вертелись под ногами у людей. Их отгоняли, но они не уходили.

— Видал? — спросил меня Чёрный. — Новое пополнение.

Он прошёлся мимо пёсиков туда-сюда, с презрением поцарапал асфальт задней лапой, а потом поднял её и окатил столб. Это означало насмешку и угрозу.

Пёсики поняли и прижались друг к другу.

— Эй, вы, чего здесь делаете? — грозно спросил Чёрный.

— Ждём, — ответили они робко.

— Кого это ждёте?

— Нашего Человека.

— А где же он?

— Он скоро вернётся.

— А вы знаете, что это наше место?

— Нет, не знаем, — тихо ответили пёсики.

Подбежал Крошка, подошёл Головастый, приковылял Хромой, подоспела Бывшая Такса, и все уставились на новых собак.

— Видали? — сказал Чёрный. — Они ждут своего Человека. Утром он их привёз, а сейчас уже вечер. Они ещё думают, что он вернётся.

— Ха-ха-ха! — захохотал Крошка.

— Если утром, то, конечно, не вернётся, — рассудил Головастый.

— Да, это самое… — прохрипел Хромой.

— Меня точно так же привезли и бросили, — печально сказала Бывшая Такса, поправляя свой бант.

— Слышали? — сказал Чёрный. — Как вас зовут?

— Вавик и Тобик, — ответили они.

— Что это за имена? — Чёрный презрительно поморщился. — Вавик и Тобик! Разве не стыдно отзываться на такие клички?

— Ха-ха-ха! — заливался Крошка.

— Теперь вы будете просто Новые, — сказал Чёрный. — Ну-ка идите сюда!

— Не пойдём, — ответили те дрожа.

— Не пойдёте? — удивился Чёрный. — Вы не хотите меня слушаться?

— Мы слушаемся своего Человека, — ответили те.

— А теперь будете слушаться меня! — рявкнул Чёрный. — Ваш Человек просто вас бросил. Он никогда не вернётся!

— Мы не верим, — ответили пёсики.

— А вы знаете, что я здесь главный? — сказал Чёрный, оскалив клыки.

— Не знаем, — твердо ответили пёсики.

— Тогда я вас проучу, — мрачно сказал Чёрный и пошёл к ним вразвалку.

За ним, хоть и нехотя, двинулся Головастый, засеменил Крошка, потянулась Бывшая Такса, заковылял Хромой. Проучить двух молодых пёсиков такой ораве ничего не стоило.