Мать тревожно взглянула на отца, потом на Рубена и молча прикрыла ладонью глаза. Наверно, прослезилась.
Брат, заметно растерявшись, посмотрел на часы. Мысленно он уже спешил на поезд.
- Я очень часто буду приезжать,- пообещал Рубен. - Каждую неделю.
Отец горько улыбнулся и хотел что-то сказать, но вдруг закашлялся. Я испугался: не задохнулся бы. Глаза его заволокло слезами. Лицо стало землистым, руки затряслись.
Я сбегал за водой. Подал ему кружку. Он выпил и встал со стула.
- Нечего сказать, достойный пример ребенку подаешь, - сказал он. Ребенок - это я...
"Аршак Пахлеванянц, ты хороший отец, э... Если сын не перегонит отца, что это за сын?.. Вот если бы Пахлеван мог видеть, чего достигли его потомки, глазам бы не поверил. За твое здоровье, сосед! Будь здоров. Для всех нас будь примером. С добром и младшенького своего тоже выведи в люди!" - повторяли наши соседи-старики один древнее другого, сидя воскресными вечерами у нас в доме вокруг стола и за дымящимся шашлыком и провозглашая тосты за моего отца.
- Хоть за руки, за ноги привяжи - все равно уйдет, - сказал отец.-Напрасно уговаривать. Эх, парень, ведь скучать будешь, очень будешь скучать по дому, по воде нашей... Э, да ладно, Амас, грядки залило, посмотреть надо...
Отец надел резиновые сапоги и, уже выходя, снова хлопнул себя по лбу и проговорил:
- Э-ах! И кто надоумил меня послать его в город?
Но вот дверь тихонько скрипнула на петлях и щелкнул язычок щеколды. Мать вскочила. Ее будто подменили.
Тут же на столе появилась миска с мацуном, сыр, лаваш.
- Ешь,-сказала она брату, а сама еще раз проверила его чемодан, не забыл ли чего-нибудь.-Хорошо смотри за собой.
Это она уже пять лет подряд советовала брату.
- Ага, - как всегда, пообещал Рубен.
- На отца не обижайся. Старый человек, что с него взять.
- Хорошо, - согласился Рубен.
- Хоть раз в неделю напишешь, и на том благодарение богу.
- Буду писать.
- О стиральной машине я уж не говорю. Обязательно купишь, самого нового образца. Старую продам.
- Хорошо.
Брат поел, отставил тарелку и посмотрел на часы.
- Ну, пойду,- сказал он.-Пока доберусь до вокзала, поезд приедет.
- Проводить? - предложил я.
Вокзал находился в двух километрах от Лусашена. А мне очень хотелось поговорить с Рубеном о его городской невесте.
- Не надо,- отказался Рубен,- пойду один.
Он приподнял, как бы взвесил, чемодан. Хотел, видно, сказать маме, зачем она столько всего наложила в него.
Но смолчал.
На балконе он приостановился и крикнул:
- Отец, до свидания. Я поехал.
Из дальнего конца двора, оттуда, где рос картофель, отец что-то сказал в ответ, но мы не расслышали.
Журчала вода в огороде. Где-то лаяли собаки. Рубен пошел к воротам. Вслед за ним и мы тоже вышли на улицу и молча проводили его до речки.
Еще не доходя до речки, у одного из домов вдруг появилась старушка Мармар-азл.
- Амас, Рубена провожаешь? - спросила она.
- Мармар-ази, и когда ты спишь, ночь ведь скоро? - вместо мамы ответил Рубен.
Старушка больше ничего не сказала.
У моста Рубен остановился.
Мама обняла его и расцеловала.
- Там в чемодане шелковый платок...- сказала она. - В прошлом году в сельмаге купила. Отдашь невесте. Импортный. Думаю, понравится.
Брат только как-то особенно улыбнулся и, не знаю почему, пятерней взъерошил мне волосы.
Он никогда раньше так не улыбался и никогда не делал такого с моими волосами.
- Зажигалка тебе не понадобится? - спросил я.
- Нет, зачем мне.
- Хочешь - возьми. Она и правда помогает,- сказал я.
- Не стоит, - ответил Рубен.-Я уже решил все трудные вопросы.
- Как ее звать? - полушепотом спросил я.
- Не забудь налить в зажигалку бензин,- словно не расслышав меня, сказал Рубен.- В шкафу, в маленьком пузырьке. Только будь осторожен...
- Не хочешь сказать, как ее зовут?!
Мама стояла в сторонке. То и дело стирала ладонью слезу со щеки, но я был уверен, что она сейчас радуется и даже счастлива, что ее сын будет жить в городе. Шутка ли, несколько месяцев в Лусашене все только об этом и будут говорить...
- Наринэ ее зовут! - сказал наконец Рубен.
- Хорошее имя,-похвалил я.
