- А сейчас?
- А сейчас никуда не хочу уезжать!
Рубен хитро улыбнулся, сунул, руки в карман и спросил:
- Что-то твоей подруги не видно, поссорились?
- Не знаю,- сказал я.- По-моему, да... Она считает, что ничего не произошло.
- Ужe помирились, что ли?
- Кажется, помирились. Но она подружилась с этими... пиратами. Библиотеку собираются искать...
- Какую библиотеку?
- Нат говорит, что семьсот лет назад все рукописи из монастыря спрятали где-то поблизости. Чтобы враги их не уничтожили. Рубен, мне надо тгбя спросить...
- Спрашивай.
- Когда воюют с людьми, это еще как-то понятно. Но зачем книги, рукописи уничтожают, сжигают даже? Пусть почитали, посмотрели картинки. Это ведь интересно. Зачем же уничтожать?
- Умник,- с иронией сказал Рубен.- Это же пострашнее иного войска.
- Книги?
- Книги, песни - все, что народ создавал веками. Непокорных можно уничтожить, но на смену убитым приходит новое поколение, пусть малочисленное. Оно познает себя, свою историю и снова борется. И вообще, представь, что все то, чему ты до сих пор учился, что знаешь, вдруг забудешь в один миг! Потом перестанешь быть Тиграном! Ведь Тигран, потому что имеешь личные воспоминания, свой собственный опыт, очень хорошо знаешь, что, если Иезуит Каро еще раз попробует тебя обидеть, ты уже больше не испугаешься. И представь, что вдруг у тебя отнимут память, уничтожат. Ты же сделаешься совершенно беспомощным, бессильным человеком. Будешь заново учиться, приобретать опыт. И станешь другим, новым человеком. И если пожелают, могут сделать тебя французом, ирландцем или эскимосом. А захватчики ведь именно того и желают.
- А зачем это им? Уж раз завоюют, так не все ли им равно, армянин я или эскимос?
- Умник!-разочарованно воскликнул Рубен.- Если бы народы теряли свою память - свою культуру, они не помнили бы себя и не боролись бы с врагами за свою независимость. Вот, к примеру, наша Армения. На протяжении веков кто только ле нападал на нее. И народ ценою жертв всегда спасал свои культурные ценности, свою память, потому и не потерял себя. Потому никакие завоеватели не сумели до конца покорить его. Вот почему мы с тобой живем в двадцатом веке в своей стране и сейчас так сильны, что никто не может нас обидеть!
- Хорошо, если они найдут библиотеку...- сказал я.
- А почему ты не идешь с ними?
- Не хочу иметь дело с пиратами.
Кто-то постучал в ворота.
- Открыто, входите! - закричал Рубен.
Заскрипела калитка. По плитам, что вели от ворот к балкону, в вечерней тишине отчетливо застучали шаги. Это был отец Нвард. И я невольно сжался. Сердце предсказывало что-то плохое.
- Добрый .вечер, - сказал он, поднимаясь на балкон.
- Здравствуйте,-ответил Рубен и с недоумением посмотрел на меня: мол, кто этот незнакомец?
- Доктор Суренян, - представился отец Нвард, обращаясь к Рубену.- А вы, наверное, брат Тиграна?
Доктор Суренян был здоровенный мужчина с маленькой бородкой, которая, хоть в ней и не было ничего особенного, производила особое впечатление как на здоровых, так и на больных. Он стоял посреди балкона, скрестив руки на груди.
"Как будто в театре!" -пронеслось у меня в голове.
Я и брат молча ждали. Доктора Суреняна я видел до того два-три раза, и всегда издалека, когда он вечерами выходил и звал Нвард домой. Это был суровый человек. По всему видно.
- Я ищу Нвард,-не меняя позы, наконец сказал доктор.- С утра ушла, и до сих пор ее нет.
Мы с братом переглянулись.
- Тигран, ты видел ее сегодня? - спросил доктор, не глядя на меня.
- Нет. Ни сегодня, ни вчера, ни позавчера и ни...
- Понятно. Вы поссорились с Нвард? - сказал доктор.Или, как говорят, между вами пробежала черная кошка. Но, может, ты хоть предполагаешь, где она?
- Не знаю,- пожал я плечами.- Наверное, с... пиратами?
- С кем, с кем? - Лицо доктора вытянулось. - Так, значит! Это уж не Сероб ли, а? И Каро тоже?
Я промолчал. Надо же, тайну сам выдал.
- Но они сегодня не появлялись. Выходит, они пираты? И у них, конечно, свои, очень важные пиратские дела?
Я все молчал. На лице у доктора было теперь такое выражение, будто он просил: "Сынок, ну скажи же хоть что-нибудь!" Он уже совсем не казался мне суровым, даже нравился.
