Журналистка не стала его разочаровывать:
— Может, и так.
Машина въехала в город, и Олег сосредоточился:
— А теперь слушайте меня внимательно, если хотите быстро добраться до места. Сейчас мы будем сворачивать в разные переулки, чтобы избежать пробок.
Катя отметила про себя, что он отлично знал город. И действительно, пробок удалось избежать. Вскоре они остановились перед зданием тюрьмы.
— Одну минуту побудьте здесь, я скоро вернусь, — пообещал адвокат и вышел из машины.
Катя прождала его минут двадцать. Сабанов вернулся повеселевший:
— Пойдемте со мной.
До этого момента Зорина много раз бывала в тюрьмах. Вся процедура была ей знакома. Когда их привели в комнату для свиданий, Сергей уже ждал их — молодой симпатичный парень с густыми черными волосами и печальными синими глазами. Смуглое лицо его было бледно.
Журналистка протянула ему руку:
— Здравствуй, Сергей.
Он вяло пожал ее:
— Здравствуйте. Кто вы?
— Это та, кто спасет тебя, — твердо произнес Олег. — Екатерина — журналистка из Приреченска. На ее счету уйма уголовных дел, раскрытых благодаря ее журналистским расследованиям.
Маратов взглянул на нее с надеждой:
— Вы нашли Инну?
Женщина покачала головой:
— К сожалению, нет.
— Вы вытащите меня отсюда?
— Если ты будешь со мной откровенен, — ответила Катя. — Расскажи мне обо всем: как вы жили на даче, что случилось в горах, и не упусти ничего. Любой факт может оказаться важным!
Сергей кивнул:
— Хорошо. Вы уже знаете, что друг отца Савичев пригласил нас отдохнуть у него на даче. Отец не смог поехать и предложил мне взять Инну. Она согласилась. На даче мы пробыли около недели, и сын Юрия Петровича Максим предложил отдохнуть на турбазе. До этого мы ни разу не были в крымских горах и поэтому с радостью приняли предложение.
— Как вам жилось на даче? — поинтересовалась Зорина.
Парень удивленно посмотрел на нее:
— Прекрасно. Но почему вы спрашиваете?
Журналистка бросила на него быстрый взгляд:
— Я буду с тобой откровенна. Охранник Савичева Арсений говорит, что вы постоянно ругались из-за того, что ты настаивал на близких отношениях, а Инна отказывалась.
Маратов всплеснул руками и рассмеялся:
— Инна не могла отказываться, потому что мы живем уже больше года. А если ей по какой-то причине не хотелось секса, она не стала бы орать на всю дачу. К сожалению, ее не нашли, но когда найдут — а я уверен, что найдут, она, наверное, заблудилась, — Инна расскажет, что мне не было нужды ее насиловать. И вообще, по возвращении мы собирались подавать заявление в ЗАГС, — он захрустел пальцами. — А если ее не найдут… Как мне без нее жить? Нет, ее, конечно, найдут, иначе и быть не может!
Зорина подумала: если это игра, то просто профессиональная. Скорее всего, парень по-настоящему переживал за свою подругу.
— Продолжай, Сергей, — сказала она.
— На турбазе было весело, — проговорил молодой человек. — Мы быстро сдружились с ребятами одного с нами возраста. Ходили вместе на дискотеку, которую устраивали на турбазе, в походы.
— Ты не заметил, что Инна чего-то боялась? — спросила журналистка. — Об этом сказали следователю ваши знакомые по турбазе.
Маратов потряс головой:
— Это правда. Она боялась выходить одна и даже со мной, а однажды попросила, чтобы мы уехали назад в Приреченск, не дожидаясь конца пребывания. Когда я полюбопытствовал, почему она хочет уехать, Инна промолчала. Я не придал этому значения, решил, что подруга устала. И, как оказалось, напрасно.
— Значит, она кого-то или чего-то боялась, — констатировала Катя. — И как же вы, молодой человек, это не выяснили?
Он отвел глаза:
— Это чистый эгоизм. Мне на турбазе нравилось. Я не собирался уезжать до конца срока. Мне было интересно с ребятами, я хотел еще походить в походы.
— Если вам нравилось общаться с молодыми людьми, вашими ровесниками, а Инна боялась ходить даже с вами, зачем вы отправились вдвоем в поход? — Зорина задала этот вопрос довольно резко.
Маратов вздрогнул и отпрянул:
— Тут нет никакого криминала. Ей хотелось побыть со мной наедине, понимаете? Если вы спросите отдыхающих в «Орлином гнезде», вам любой подтвердит, что стенки в домиках очень тонкие и каждому слышно, чем занимаются соседи. Инна этого стеснялась, а мы желали заняться любовью. Это преступление?
