Мама не особо принимала участие в моём воспитании. Насколько я помню, у меня была няня. Её звали миссис Би. Она жила по соседству. Она была человеком, на которого я всегда могла положиться. Если что-то случалось, я всегда шла к ней. Она обрабатывала мне царапины или говорила, что я не должна плакать из-за мальчиков, потому что они глупые. Она была единственным моим родителем, которого я по-настоящему знала, и, когда она скончалась, я подумала, что мой мир рухнул. Мой папа нашёл меня незадолго после смерти миссис Би.
Сначала я злилась и отказывалась отвечать на письма, которые он мне посылал. Затем в один прекрасный день я получила огромную коробку, набитую открытками на дни рождения, Рождество, Хэллоуин и другие праздники. Одни из них были уже старые, другие выглядели поновее, но в них было сказано одно и то же: «Мечтаю о том, когда мы сможем провести этот день вместе». С тех пор мы говорим каждый день, и он стал одним из моих самых близких друзей.
— Хорошо, малыш. Как ты смотришь на то, чтобы где-нибудь остановиться?
Да, говорить с собакой стало моей привычкой. Скорее всего, плохой. Мне нужно убедиться, что рядом со мной никого нет, когда я разговариваю с собакой, или я закончу, как те сумасшедшие, которые считают, что животные передают им сообщения из потустороннего мира. Это будет не совсем хорошо. У меня и без сумасшествия достаточно проблем.
Я делаю следующую остановку возле парка, предназначенного для прогулок с собаками. Выпускаю Биста, он отряхивается и вытягивает передние лапы. Мы идём по траве, и я слышу, как подъезжает автомобиль. Я разворачиваюсь, чтобы посмотреть, вышел ли оттуда человек с собакой. Я не хочу начинать собачьи бои, потому что не знаю, как Бист отреагирует на других собак. Я замечаю, что двигатель автомобиля продолжает работать, но оттуда никто не выходит.
Это серебристый «Форд Эдж» с нью-йоркскими номерами. Окна затонированы, так что ничего не разглядеть. Холодок пробегает по моей коже. Бист, должно быть чувствует это, потому что тихо начинает рычать. Стараясь вести непринужденно, мы идём к машине. Я вижу открытую заднюю дверь «Форда». Вот тогда я начинаю бежать вместе с Бистом. Я открываю дверь машины, и он заскакивает внутрь.
Только я успеваю закрыть дверь, как парень начинает идти в моём направлении. Он одет в чёрную толстовку с капюшоном и чёрные джинсы. Капюшон надет на голову, поэтому мне не удаётся его разглядеть более детально, но я знаю, что он белый, потому что вижу его руки, лежащие на бёдрах. Не думая, я завожу машину и нажимаю на педаль газа. Коробки начинают соскальзывать, пока я веду машину, разгоняясь. Я не вижу тот «Форд» в зеркале заднего вида. Моё сердце отбивает миллионы ударов в минуту, а я продолжаю искать какие-нибудь знаки присутствия автомобиля. К счастью, их нет.
Я начинаю думать о сложившейся ситуации и прихожу к выводу, что моё воображение сошло с ума после нападения. В смысле, каковы шансы, что кто-то из Нью-Йорка последует за мной, чтобы снова причинить боль? Через пару часов я всё ещё не замечаю «Форда», когда смотрю в навигатор. Осталось меньше двух часов. Глядя на стрелку бака, я понимаю, что мне нужно остановиться, чтобы его заполнить. С этой мыслью моё сердце опять начинает бешено биться.
После семи вечера на дорогах становиться тише, машин меньше, но огромных грузовиков, наоборот, больше. На следующем повороте много разных забегаловок, в которых, наверняка, много людей. Не просто людей. А внушающих страх дальнобойщиков. Я сворачиваю и подъезжаю к самой нормальной заправке. Здесь также есть ещё пару машин, которые тоже заправляются, так что я выхожу из машины и иду платить. Здесь есть «Данкин Донатс», и я торможу у кассы, словно человек посреди пустыни, который хочет пить. После того, как покупаю себе кофе, а Бисту воды, плачу за бензин и выхожу на стоянку. Оглядываясь, я быстро иду к своей машине.
— У вас очень красивая собака.
Вскрикнув и отступая назад, я чуть не спотыкаюсь о шланг, который тянется к моей машине.
— Прости, что напугал тебя, милая. Я просто увидел твою собаку и, должен признать, он — красавец.
