Но это не оригинально. Так, еще Бернштейн писал: «Я не придерживался воззрения, что борьба противоположностей является движущей силой всякого развития. Совместное действие родственных сил является великим двигателем развития»[55].
Допустим, однако, что здесь имеет место подмена значений слова «единство». Скажем, «единство» как компонент закона единства противоположностей, как внутренняя взаимосвязь противоположных сторон целого опрометчиво заменено другим значением «единства» – сплоченностью, солидарностью. Но в этом случае, во-первых, надо указать на это значение и не перескакивать от одного значения «единства» к другому, ибо для познания закона единства противоположностей очень важно четко и определенно отделить друг от друга эти значения «единства», не допускать их смешения; во-вторых, если имеется в виду сплоченность, монолитность, то здесь берется одна из взаимополагающих противоположностей диалектического единства, которая непременно должна противостоять другой взаимополагающей противоположности единства. Например, социально-политическое единство (сплоченность, монолитность) нашего народа противостоит своей противоположности (в данном случае безразлично какой, например, пережиткам прошлого в сознании людей). В противном случае почему оно должно иметь место, да еще быть движущей силой? Разве возможна одна сторона без другой, разве возможна движущая сила без противодействия, без тормозящей силы? Разумеется, нет. Поэтому как бы ни толковали, ни рассматривали социально-политическое единство, оно всегда содержит в себе взаимополагающие противоположности.
Поэтому неправомерна постановка вопроса о противоречии и единстве. Подобная постановка приводит к ограничению противоречий, к отрыву противоречия и единства друг от друга, противоречие рассматривается само по себе, а диалектическое единство – само по себе, к тому же очищенное от противоречия.
Из всего этого можно сделать следующий вывод: утверждение однобоких, односторонних противоречий и очищенного от противоречий единства есть фактическое отрицание противоречий, получаемое путем абсолютизации специфики социалистического способа производства.
Основным гносеологическим источником неправильного понимания противоречия является отрыв сторон единства – тождества и различия противоположностей – друг от друга. У единства берется одна сторона и отбрасывается другая. У единства берется либо различие (борьба противоположностей), но отбрасывается их тождество, либо тождество и отбрасывается различие, игнорируется тот факт, что противоположности одновременно тождественны и различны.
Если мы возьмем только тождество и отбросим различие, мы получим одно лишь мертвое, абстрактное тождество. Если же, напротив, мы возьмем только различие и отбросим тождество, мы получим механически расчлененные, изолированные друг от друга, внутренне не взаимосвязанные стороны единого. В этом случае явление отождествляется с противоречием, новое «борется» с новым, прогрессивное с прогрессивным, и противоречие «разрешается» путем взаимоусиления его сторон. И тот и другой подход к явлению суть метафизика.
Таким образом, в обоих случаях извращается познание. Истина состоит в том, что противоречие есть отношение между тождеством и различием противоположностей единства.
Как известно, метафизика всегда характеризуется односторонностью. Она либо тождество понимает без различия, как тождество абстрактное, очищенное от различия, либо различие понимает без тождества, также очищенное от тождества, т.е. такое различие, которое и есть «отношение между сторонами, имеющими противоположные тенденции», но которое не заключает в себе тождества. Но есть и такая разновидность метафизики, которая признает и тождество и различие, но видит их рядом друг с другом, не видит их взаимопроникновения, не видит того, что тождество конкретно, заключает в себе различие, а различие – тождество. Поэтому положение «отношение между сторонами, имеющими противоположные тенденции», нас еще не освобождает от односторонности. Это во-первых.
Во-вторых, отношение между тождеством и различием противоположностей тоже есть «отношение между сторонами, имеющими противоположные тенденции», и этими тенденциями одновременно являются взаимопроникновение противоположностей (тождество) и их взаимоисключение (различие). Только в этом случае противоположности находятся в состоянии «борьбы». Иное толкование противоречия вопрос о том, почему противоположности должны «бороться», что их заставляет «бороться», оставляет открытым. Неизвестно, например, почему пролетариат и буржуазия должны бороться, если буржуазный строй возможен без той или другой стороны. Ясно, что бороться они могут при одном условии: если они друг без друга в рамках их единства невозможны. Если каждая из этих противоположностей заключает в себе содержание своей другой в «снятом» виде, обусловливает им свое объективное бытие, если они взаимно проникают, т.е. тождественны, но в то же время взаимоисключают друг друга, т.е. различны, то противоречие есть отношение того, что противоположности единства одновременно взаимопроникают, тождественны, друг без друга невозможны и взаимоисключают друг друга, различны.
