(Я буду казаться хуже, чем есть)
Белый стих - это просто,
только сложно запомнить.
Осветите мне Звездой хоть шаг
Я вокруг дорогу озарю.
И поверьте, если будет так,
Я сгорю, я сгорю.
Я не верю, что я отступлю,
Я картины такой не рисую,
Потому что тогда я сгорю,
Точно так же, но всуе...
...Белый стих - это просто,
Только сложно запомнить.
Но память способна терять даже рифму.
Иль вдруг находить,
правда, лишь иногда.
Просто так не напишешь ни строчки,
Ни черной, ни белой. Но если напишешь,
Как сделать, что б в них
Кроме Цвета был Свет?
Никто мне не скажет, и я никому не скажу.
декабрь 1989
* * *
Я дочь Хромого Гусопаса
И Королевы Голубей.
Ее уста нежней атласа,
Его рука земли грубей.
Их на Земле судьба столкнула
В атласной розовой заре,
И ветром перышки раздула
И гусаков, и сизарей.
Они не верили в несчастье,
Они не чуяли беду,
И воспарили в одночасье
В полумечте, в полубреду.
Но все ж с небес они спустились,
На землю грешную сошли.
Потом пути их разделились,
Но разминуться не смогли.
И шли они: хотя в мученьи,
Довольны долею своей.
Он потрафлял гусыням пеньем,
Она скликала голубей.
Они живут, не зная спаса,
Но помня о любви своей
Любви Хромого Гусопаса
И Королевы Голубей.
15 августа 1990
* * *
Следы вчерашней краски на лице
Стирает дождь холодный и брезгливый.
Тосклива мысль о свадебном венце,
Но и сладка - я буду справедливой.
Я буду вновь беспомощна и зла,
Порывиста, мрачна и равнодушна,
Я снова буду редко весела,
Зато теперь я буду непослушна.
Я буду, удивляясь, вспоминать
Чердачный летний беззаботный запах
И жадно осень буду я вдыхать
В промокших скверах - городских заплатах.
Прощай, святой келейный мой покой,
Я целый месяц радовалась чуду,
Мне жаль терять тебя, но Бог с тобой,
Не знаю КАК, но все-таки я буду...
1 сентября 1990
* * *
Снова в старую жизнь я вхожу
Я о новой уже не мечтаю.
Я прощаюсь, прощенья прошу
И прощаю, прощаю, прощаю...
1 сентября 1990
* * *
Не люби меня, не люби,
Просьба только одна невинная:
Не вини меня, не вини,
Вот услуга неоценимая.
Не зови меня, не зови,
Эта память о счастье - мнимая,
Не губи меня, не губи!
Эта жалость - не беспричинная...
Не гони меня, не гони
Я уйду и сама, не жалуясь,
Помани меня, обмани
Только я уже не обрадуюсь.
Не встречай меня, не звони,
Я ни капли не раздосадуюсь.
Помяни меня, помяни...
А потом уж я не понадоблюсь.
ноябрь 1990
* * *
Когда меня поставят к позорному столбу,
Растрепанную, в рубище, босую,
С вершины эшафота я огляжу толпу
И разобьюсь о стену взглядов злую.
И всем на удивление тот голос будет тих,
Он словно дождь над площадью прольется:
"Мы по закону предков камнями бьем ТАКИХ"
(Каких - язык сказать не повернется).
Я перед первым камнем успею лишь вздохнуть,
Он будет брошен, видимо, за дело.
И самым острым краем ударит прямо в грудь,
Левей, где сердце, что любить посмело.
Я не успею бросить ни слова в этот гам,
Что над толпой поднимется как пламя
Увесистый булыжник ударит по губам,
Я улыбалась этими губами.
Разбитыми руками мне не закрыть лица
Веревкой прикрутили их надежно.
Зато я вижу взгляд твой до самого конца
Отнять его уже им невозможно.
Но что это? мой крестик, что с шеи я сняла
И отдала тебе с благословеньем,
Теперь летит в глаза мне, как острая стрела,
Меня лишая разума и зренья...
Наверно, я ослепла, я в море темноты,
Оно меня спасет, мне в нем не больно...
Два стражника сомкнули тяжелые щиты:
"Она уже мертва, с нее довольно".
3 января 1991
* * *
Ну чем судьба, мой мальчик, виновата,
Что много шишек и нет удачи?
Но ты решил - как вырастешь - в солдаты,
А ведь солдаты - они не плачут.
Зачем, скажи, отцовские седины
Столь громким ревом, мой сын, порочишь?
Из битвы не вернуться невредимым,
А коли храбрый - то путь короче.
Больней царапин, синяков и ссадин
Всего пол-взгляда, всего пол-слова,
Нас то и дело ударяют сзади,
Но мы привыкли и мы готовы.
Пусть жизнью мы теперь все чаще биты,
Давай смеяться - а как иначе!
Решил в солдаты, сын? Ну так... Иди ты!
Мы все солдаты, и мы не плачем.
январь-февраль 1991
НЕЖНОСТЬ
Я чувствую к тебе одну лишь нежность...
Не думаешь ли ты, что это мало?
