«Благо не мне…»
Коготки на лапках царапали кожу, но боли не чувствовалось. Лиа, продолжая смотреть в одну точку, пыталась прогнать из головы все лишние мысли: «Встать и резко рвануть. Встать и резко рвануть». Медленно, но уверенно, Лиа усилила захват и встала на ноги. Курица, почувствовав приближение смерти, сделала последний отчаянный рывок перед тем, как Лиа Ольфато, молодая девушка, потерявшаяся в этом сошедшем с ума мире, сделала взмах рукой. Этот было почти красиво. Это было похоже на взмах дирижерской палочки, только размах был больше, а взмах резче, а вместо палочки в руке была еще трепещущая курица, которой не посчастливилось оказаться в большом амбаре загородного дома.
Звук сломанной шеи потонул в тихом вздохе ее убийцы.
* * *
Лишь спустя несколько минут после того, как с обедом было покончено, она испытала противную смесь из чувств удовлетворения и стыда. Лиа была сыта, а то, что осталось от курицы валялось маленькой кучкой неподалеку. Лиа была жива, а Норт висел в петле в гостиной опустевшего двухэтажного дома, который она в спешке покинула.
Милада была прелестной девочкой. По крайней мере, ее отец всегда так говорил. Больше всего на свете она любила старшего брата и своего плюшевого зайчишку Большого По. Но в этот вечер оба они отошли на второй план.
Миладу опять отвезли в дом к маминой подруге тете Сессиль и ее противному сыну. Девочка была очень огорчена. Войдя в их дом, она не произнесла ни слова. Она села на большой сундук у окна и стала разглядывать бегущие по стеклу дорожки, оставленные плачущим небом. Милада любила дождь. Он успокаивал ее и пел ей песни. Особенно красивыми они получались, когда ветер помогал деревьям шуметь. Прекрасный ансамбль. Но иногда по ночам, когда дом погружался во тьму, и лишь лунный свет заглядывал к ней в окошко, она слушала не песни дождя. Милада слушала Страшилу, даже тогда, когда этого совсем не хотелось. Не то чтобы он пугал ее, нет. Она знала, за пятку он не укусит, да и из шкафа разъяренный не кинется. Но она помнила, что иногда он подкидывал в ее голову мысли, которые могли навредить близким. Она не сразу научилась распознавать его голос в своей голове. Даже сейчас, когда прошло уже столько времени, ей не всегда это удавалось. Страшила был хитер. Очень хитер. И самое страшное, что его голос порой казался чересчур убедительным.
«Каждый из нас слышит Страшилу время от времени», — как-то сказала Милада на вопрос Арчи об ее воображаемом друге. Брат тогда не понял, но Милада знала, что доля правды в ее словах есть, вот только признаться в этом хватит смелости далеко не у каждого.
* * *
В те ночи, когда Страшила всерьез был настроен на игры-пугалки, Милада спрыгивала со своей кровати и мчалась босиком в комнату брата. Тот укладывал ее спать в свою постель, приносил ей Большого По и ложился спать на диванчик напротив, обещая охранять ее сон. Конечно, охранник из него был никудышный, часто Арчи засыпал раньше, чем она, но это все такая ерунда. В конце концов, важно лишь то, что, чувствуя поддержку близкого человека, перестаешь бояться.
А сейчас с Миладой был лишь любимый плюшевый заяц. Она была так расстроена, что брат отвез ее к тетке, к этой странной женщине с птичьим лицом, что даже его, милашку Большого По, отложила в сторонку. Но главной причиной ее беспокойства была не ссылка в птичью клетку. Было что-то еще. Что-то очень похожее на ранку, которая заживая, неприятно зудит, вот только что это было, девочка никак не могла понять. Возможно, поэтому говорить сейчас ни с кем не хотелось. Противный сын тети Сессиль пару раз пытался привлечь Миладу к игре, но его попытки не увенчались успехом. Девочка твердо решила, что ее внимания сегодня никто не достоин. Она водила пальцами по стеклу, повторяя изменчивые линии дорожек, нарисованных дождем, и мечтала поскорее вернуться в родную обитель.
Тетя Сессиль пару раз зашла проведать маленькую гостью, но тоже не добилась от нее ни словечка.
— Дети, — пожала плечами тетя после второй неудачной попытки и пошла на кухню, чтобы налить себе бокальчик вина.
