После недолгой паузы, он решительно произнес:
— Но я не привык проходить мимо, если чувствую неладное. Кроме того, это последний населенный пункт на несколько лиг вперед.
Касавир услышал за спиной шорох и резко обернулся. Никого. И снова к общему ощущению агрессивной среды добавилось чье-то раздражающее вторжение в ауру. «Похоже на… нет, это вряд ли».
* * *
Деревня уютно устроилась под высоким, слегка нависающим холмом. Как в любом богатом населенном пункте, где ведется оживленная торговля, здесь имелась большая базарная площадь с расположенными в несколько рядов лошадиными стойлами и навесами, где стояли разнообразные транспортные средства — от роскошных карет до вагонеток и тачек. К услугам приезжих было два больших постоялых двора с вместительными конюшнями и таверна с несколькими залами, где одновременно могли есть, пить и развлекаться азартными играми несколько сотен человек.
На первый взгляд, ничего странного в деревне не происходило. Ворота были гостеприимно открыты, местные жители приветствовали путников, на улочках и площади царило послеполуденное оживление. Гробнар оглядывался, радостно приветствуя радушных селян. Келгар, проходя мимо рядов с телегами и вагонетками, рассматривал их, цокал языком и хвалил местных мастеров. Но на душе у Касавира было неспокойно. Слишком явно он чувствовал присутствие беды, природу которой не мог понять, но видел ее даже за беззаботной улыбкой пробегающего мимо ребенка. Но когда Келгар предложил заглянуть в лошадиный ряд и поторговаться, он не стал возражать. Они решили взять четырех лошадей: на одну можно будет навьючить припасы, к тому же, она пригодится, когда к ним присоединится Эйлин. Касавир готов был заключить сделку немедленно, но Келгар неистово торговался за каждый грош, стуча себя кулаком в грудь и приводя какие-то немыслимые аргументы. К их большому удивлению, хозяин-эльф не стал упираться и даже отказался от задатка, предложив им пока отдохнуть и закупить продовольствие в таверне. Он жестом попросил Касавира нагнуться и тихо сказал:
— Обращайтесь не к хозяину, а к его сыну — Торану. Здоровый такой парень, светловолосый, с кудрявой бородой. Он все сделает в лучшем виде.
Касавир внимательно посмотрел на эльфа, и вдруг ему почудилось, будто сквозь радушную улыбку, как крик о помощи, проскользнула гримаса боли.
Глава 4
Тихим зимним утром
Ниваль сидел на лежанке, отплевывался и яростно тер губы.
— Тьфу! Я так и знал! — Истерично орал он.
— Да что ты так волнуешься, будто я прокаженная! — Искренне возмущалась Эйлин. — Что ты знал?
— Что не пройдет и дня, как ты полезешь ко мне с поцелуями!
Она пожала плечами.
— А откуда я знала, что это ты? Думаешь, для меня не было шоком узнать, что парень, которого я целовала — совсем не тот, за кого себя выдавал? И вообще, — она скрестила руки на груди и добавила обиженным тоном: — ты мне своими воплями весь сон испортил!
Ниваль посмотрел на нее испепеляющим взглядом но, видимо, не найдя, что противопоставить этому железному аргументу, скрипнул зубами и нечленораздельно пробурчал что-то непечатное. Кто поймет женщину — тому прямая дорога в сумасшедший дом. Близко общаясь с Эйлин, он уже начал в этом убеждаться.
А она, в свою очередь, была, хоть и смущена, но очень зла на Ниваля. К утру камин прогорел, стало холодно. А ей было так тепло в объятиях любимого. Его сильная рука прижимала ее, а дыхание приятно щекотало шею и затылок. То есть, это все, конечно, было во сне. Она повернулась к нему, а он прижал ее еще крепче и стал гладить спину. Ее щека наткнулась на колючий подбородок, а губы сами собой потянулись к его губам. Ах, какой это был сладкий поцелуй… А потом этот блаженный заорал так, что в горах, наверное, лавина сошла. Чуть заикой ее не оставил. Было бы из-за чего. Она же не его целовала. Еще чего, размечтался.
Они долго сидели спиной друг к другу и дулись. Ниваль тоже чувствовал себя неловко. В конце концов, и ему показалось, — то есть, конечно, приснилось, — что это совсем не она согревала его своим теплом. И ничего ужасного он не ощущал, пока не осознал весь кошмар своей ошибки. Глупо-то как вышло. Не успел спастись, уже мечтает, нашел время. Наконец, он буркнул:
