Дневник N 9 24 февраля 1941 года
Георгий Эфрон В школе я запутался в кольце интриг. Мы с Сербиновым волочимся за одной девицей - Ремой Петровой. Волочимся en tout bien tout honneur, d'ailleurs1. У нее есть подружка (все это наши одноклассницы). Мы с Сербиновым ее не перевариваем (пустышка-болтушка с претензиями). А она очень бы хотела, чтобы я или Сербинов за ней волочились, и ревнует нас к Реме. Особенно зла она на меня, потому что я метко ее осмеиваю и острю на ее счет - да и вообще я гораздо ядовитей Сербинова (когда хочу быть ядовит). И эта девчонка решила погубить меня в глазах Ремы. Она ей сказала, что я якобы произнес следующие слова, когда Рема не пришла в театр: "Ну, подумаешь, Рема не пришла - тоже моя поклонница…" И Рема стала холодна со мной, как камень. (Т.е. не совсем, но почти.) Она рассказала этот случай мистеру (так я зову Сербинова). Он рассказал мне. Тогда я сказал Реме, чтобы она не верила тому, что про меня плетут. И тут же пробрал эту девчонку за клевету на мой счет.
Сербинов теперь хочет устроить так, чтобы мы втроем (я, он и Рема) пошли в театр.
Вряд ли это удастся, но все возможно. Тут я начал говорить о том, что, быть может, я буду лишним (потому что он и Рема сидят за одной партой и как будто состоят в неплохих отношениях). Он ответил, что если бы я был лишним, то он бы мне сказал, что втроем будет замечательно, наговорил тут же, что относится к Реме "как к сестре" (гм, гм). Я не знаю - стоит ли мне поактивнее волочиться за Ремой или нет? Все время теребит проклятый вопрос - стоит ли игра свеч или нет.
По правде сказать, мне хочется, чтобы Рема ко мне относилась по крайней мере так же хорошо, как к Сербинову. Все это, конечно, пустяки. Но я прекрасно знаю, что если начну усиленнее обращать внимание на Рему, разговаривать с ней, то она будет мне доверять - а для меня это главное. Мне необычайно хочется, чтобы Рема ко мне по крайней мере так же хорошо относилась, как к Сербинову. Il est vrai1, что то, что она к нему хорошо относится, известно мне только из его уст, и я не знаю, врет ли он. Дело в том, что я иногда себя представляю слишком культурным и переросшим наших одноклассниц. Возможно, что я слишком сложен для Ремы, возможно, что мои успехи в литературе, острый язык, блеск и развязность как-то отпугивают ее - отчуждают от меня. Это тоже играет свою роль. Я прекрасно знаю, что если я начну активную деятельность в деле завоевания доверия этой Ремы, в деле закрепления нашей дружбы, мне все удастся, но стоит ли начинать или нет или окончательно оставить ее Сербинову? Иногда мне все эти улаживания и лукавства представляются необычайно мизерными, если на это объективно посмотреть. И потом, возможно, лень dйployer ses batteries2 для чего - для какой-то Ремы из 8-го "А"?
Я не знаю просто, о чем с такой Ремой говорить… Я думаю, что его проект с театром провалится - не выйдет. Эта Рема имеет довольно строгих родителей, да и потом сама она вряд ли согласится. Она на меня часто смотрит своими очень красивыми голубыми глазами и улыбается. Конечно, она очень симпатична - j'en conviens3. Надо же когда-нибудь начать волочиться! А то если ждать какую-нибудь совершенную литературную красоту, то так лет до 30 будешь ждать. Вряд ли с театром удастся. Вообще мне вся эта волынка надоела - но нечего делать. Вообще все это крайне fragile4 и несерьезно.
Дневник N 9 28 февраля 1941 года
Георгий Эфрон Недавно произошло два интереснейших события. Во-первых, приехали Хенкины. В Париже Хенкины были связаны с отцом. Кирилл Хенкин - молодой человек - ездил сражаться в Испанию, потом вернулся в Париж. От Хенкиных пришла женщина. Она рассказала, что после объявления войны они уехали в Америку, а оттуда сюда.
Счастливец Кира! Видел Америку - страшно интересно. Видел Нью-Йорк и Сэн-Франциско!
Эта же их знакомая рассказала, что Хенкины просто открыли рот от удивления, когда узнали, что отец и Аля арестованы. Они этим удручены чрезвычайно - это известие их очень ударило. Встречаться с нами они боятся (потому что недавно приехали и т.п.). Но это очень интересно, что они приехали, - что с ними дальше будет? В. Я. Хенкин - известный советский артист и брат отца Киры, тоже артиста.
