Неужели не могло все идти мирно и спокойно? Я сижу абсолютно как отравленный.
Абсолютно такое состояние, точно тебя отравили чем-то противным и грязным. Это - самое ужасное, что могло произойти. Я теперь тщетно стараюсь вдолбить матери, что теперь не нужно давать зацепки, не нужно давать повода для повторения подобных скандалов. Ведь мать очень вспыльчива, и жизнь может превратиться просто в невозможную. Ничего нету хуже враждебной атмосферы в доме. Ведь если уже имел место такой скандал, то никто мне не говорит, что он не может повториться. Для меня - это самое неприятное происшествие, которое могло только случиться, за все мое пребывание в СССР. У меня лишь одна цель в этом деле - это чтобы не было больше подобных скандалов. Я в абсолютно ужасном состоянии.
Самое противное в таких случаях - это то, что все, что было раньше, кажется раем по сравнению с настоящей обстановкой. Меня вообще интересует один вопрос: какая причина этого скандала? Имеет ли Воронцов другие причины, чем те, которые он изложил? Вряд ли. Но я просто не понимаю, как можно так злобно говорить.
Может, они хотят нас выжить отсюда? Я просто не понимаю, как можно так злобно и резко говорить. Мне эта история исключительно не нравится. У меня лишь одна цель: кровно важно, чтобы такие скандалы не повторились. Я считаю, что сам факт такой "кухонной трагедии" так исключительно мерзок, противен, что нужно делать все - и в том числе и уступать - чтобы такие факты не могли повториться. Я тщетно это пытался объяснить матери, но она все время говорит, что ей важнее всего справедливость. Это совершенно ужасно, что она меня не понимает. Все это ужасно.
Теперь мне больше не будет радости. Fini.1 Я буду каждоминутно дрожать, чтобы подобная сцена не повторилась. Я буду возможно больше сидеть, чтобы, в случае чего, попытаться тушить пожар. Я нахожусь в отравленном состоянии. Какой ужас!
Теперь я вообще не буду спокоен. И нужно же было обвалиться нам на голову такой мерзости. Недоставало, называется. Все это отвратительно. Возможно, что завтра увижусь с Митькой.
Дневник N 9 4 января 1941 года
Георгий Эфрон Сегодня встретился с Митькой. Сначала пошел к нему. Вчера он отнес вещи в Бутырки. Читает английские романы. Потом пошли в кафе "Артистик". Выпили кофе (т.е. какао) с тортом. Потом пошли в ЦТК и взяли два билета на 10-е число на "Мадам Бовари". Потом хотели идти в кино, но Митька идет в школу, так что не вышло.
Позвонил Сербинову - он занят, так что тоже не вышло. Сижу дома, слушаю радио, читаю "Пиквикский клуб" Диккенса. Вчера была Нина, и починили радио (техник Карпов). Кажется, завтра Митька едет за елкой (за город). Митька рассчитывает иметь в следующей четверти все отметки отличные. Он рассчитывает на "одного профессора и трех академиков", чтобы поступить в ИФЛИ. По сообщениям английской печати, австралийские войска прорвали 1-ую линию обороны Бардии и захватили 5000 пленных итальянцев. Любопытно то, что никто не звонит из "друзей". Вильмонт совсем перестал общаться с матерью и все время хамит тем, что не исполняет своих обещаний. Слушаю передачу русской музыки. Наша музыка все-таки замечательно богата! Вся Европа соперничает с музыкой одной России. В школе я прикидываюсь необычайно занятым человеком. Очевидно, почему-то все думают, что у меня отец - крупный ответственный работник; очевидно, потому, что я приехал из-за границы и хорошо одет. Бабушка Мити говорит, что я "кашляю, как старик, по-стариковски".
Митька сообщил, что Луппол расстрелян - из Кишинева на него указали как на погромщика. Он неправ, что вообще об этом говорит. Интересно, откуда он черпает эти сведения. Для меня являются тремя главнейшими вопросами, всецело меня заполняющими: музыка, литература, женщины, дружба и мировая политика (международное положение). Большую роль играет школа как средство упражнения воли к конечной цели и средство препровождения времени. Пока еще нет денег, чтобы делать мою шубу (т.е. переделывать), и я хожу в папиной шубе (отремонтированной Зиной, домработницей Лили). Недостаток Мити заключается в том, что он уже как-то все изжевал и выплюнул, и в нем нет свежести ощущений. Он слишком на все быстро налагает штаны пустоты. Он - человек, опустошенный "западной цивилизацией". Он слишком над всем любит издеваться. Он вообще не очень серьезен. Слишком серьезные люди - скучны, слишком веселые - тоже. Нужно "juste milieu"1. Сейчас 6 ч.10 минут. Скоро, должно быть, придет мать, retour du Goslitisdat2, куда относила переводы польских поэтов. Что буду делать завтра, не знаю.
