— По крайней мере, ты говоришь честно. — Отец сел на кровать, не обращая внимания на скрип ее досок, похоже, собиравшихся сломаться. — Большинство вело бы себя так, как будто им вообще не страшно.
— Тогда большинство бы притворялось.
Отец хлопнул в ладоши:
— Не думаю, что у нас будет время для разговоров завтра вечером, так что давай все обговорим сейчас.
Тик еще не был к этому готов:
— Папа?
— Да?
— Что, если… я попаду куда-нибудь в другое место? Похоже, так и будет. Что, если я буду долго отсутствовать?
Улыбка сошла с лица отца, сменившись глубокой грустью:
— Профессор, поверь мне, я столько об этом думал, что не мог заснуть. Как может порядочный отец отпустить своего сына непонятно куда, непонятно зачем и непонятно насколько? Особенно после всех опасностей, через которые мы прошли. — Он остановился и потер руки. — Но, похоже, я спятил. Во все это сложно поверить, но я верю в тебя. Я, пожалуй, играю с судьбой, но я позволю тебе выйти из дома, пройти по этой дороге, — он показал пальцем на улицу за окном, — и отправиться туда, куда тебя призовут. Это меня убьет, но я это сделаю. Я или самый лучший, или самый худший отец в истории.
Повисло долгое молчание. В душе Тика проснулось новое восхищение своими родителями и тем, через что они прошли, беспокоясь о детях. Это не могло быть легким. И сейчас Тик собирался сделать со своим отцом самое худшее, что только можно: заставить его отпустить своего единственного сына в неизвестность.
— А как поступим с мамой? — наконец спросил Тик.
Отец поднял взгляд с пола:
— Будет битва…
— Что ты собираешься предпринять? Она меня не отпустит!
Отец рассмеялся:
— Поэтому ты завтра идешь, куда должен, а с мамой объясняться буду я. Как только ты отправишься, я присяду рядом с ней и расскажу всю историю от начала и до конца. Мы с твоей матерью любили друг друга много лет, и в конце концов она поймет, почему ты это делаешь, а я тебя поддерживаю.
Тик вздохнул:
— Да, если ей раньше не удастся прибить тебя за то, что ты меня отпустил.
Отец кивнул:
— Ты, пожалуй, прав. Постарайся не очень долго отсутствовать, тогда я, может быть, и выживу.
В голову Тика внезапно пришла ужасная мысль:
— Что… если я… никогда?..
Отец поднял руку и шикнул на Тика:
— Не надо. Не надо, Аттикус.
— Но…
— Нет! — Он яростно потряс головой. — Ты вернешься, понятно тебе? Эти люди знают, что они делают, и ты вернешься. И ни слова об этом, хорошо?
Тик не мог припомнить, когда отец в последний раз был таким строгим.
— Хорошо.
— А теперь давай перечитаем подсказки.
Это заняло полчаса, но они перечитали каждую из двенадцати подсказок, проглядывая их на предмет пропущенной информации. Но, вроде бы, все было на месте и все было разгадано. Если вдуматься, не так уж это было и сложно. Похоже, проверялись в основном смелость и выдержка.
И, конечно, нужно было разгадать волшебные слова, это было важнее всего. Неважно, сколько он всего достиг, без них ничего бы не получилось.
Перечитывая двенадцатую подсказку, они поняли, что пропустили мимо ушей фразочку, вставленную их таинственным другом, чтобы убедиться, что они все правильно разгадали:
«Поверь Мастеру Джорджу, они всегда там были».
И они действительно там были. Если бы Тику пришло в голову посмотреть на первые буквы каждой подсказки, он бы угадал фразу «Мастер Джордж», как только услышал его имя от Норберта, то есть еще в Аляске.
Как следует прошерстив с отцом «Дневник загадочных писем», тик почувствовал себя готовым к путешествию.
Завтра вечером, ровно в девять, он придет на кладбище на окраине города, тепло одетый, скажет с закрытыми глазами и руками в карманах: «Мастер Джордж», а потом десять раз стукнет по земле правой ногой.
А что произойдет потом, никто не знает.
Тик спустился вниз, чтобы проверить перед сном почту, понимая, что это могло быть последним его шансом посмотреть, не прислал ли кто-нибудь из друзей письма. Для Софии сейчас уже было раннее утро понедельника, Пол тоже уже был в кровати.
Что будет происходить со всеми остальными между их и его прибытием? Если их куда-то заберут, будут ли они сидеть там целый день и ждать его? Была ли разница во времени взята специально, чтобы Мастеру Джорджу не пришлось делать то, что он собрался сделать, со всеми одновременно?
