Город Полтаву осмотреть не удалось. По сторонам дороги расстилались необозримые поля, засеянные различными хлебами, которые повсюду убирали. Много виднелось косилок и жней. Деревни, сравнительно с внутренними губерниями, встречались значитедьно реже. Когда стало темнеть, я улегся спать. Сильно трясло, часто просыпался. Сегодня выпросил газету у одного господина. В газете ничего особенного не было.
7 июля.
Когда проснулся, солнце было уже высоко. На первой станции умылся, взял булку и поел. Часа в два дня приехали на станцию Киев. В это время разразилась сильная гроза и ливень. Со станции нас повели в штаб Киевского Военного Округа, откуда направили к этапному коменданту. Шли толпой без всякого порядка, да и трудно было бы установить порядок, так как люди были различных частей и многие не совсем вылечившиеся. Таким образом, часа три мы ходили по улицам, но пришли опять к станции, откуда вышли: там помещалось управление коменданта. Около здания коменданта на панели лежало много народу. Мы вошли во двор. Двор тоже был полон солдат, которые, несмотря на грязь, лежали или сидели. Я сел на сложенных кирпичах. Старшие команд со списками куда-то пропали и продолжали там что-то ждать. Надвигалась гроза, и многие не выдержав, начали вслух сыпать проклятия и распорядителям, и войне, и всем, и вся.
На самом деле темнело, а мы находились под открытым небом, а под ногами лужи и грязь. Со стороны начальства как-будто никакого сострадания. Люди, все так уже много страдавшие и опять же идущие на страдание, принуждены стоять на дожде и в грязи только потому, что кто-то не хочет отдать приказания. Когда уже стемнело, нас какой-то подпрапорщик местной команды выстроил по-два и стал пропускать в ворота.
Наконец-то, подумал я, мы отдохнем, но надежды оправдались только отчасти. Подпрапорщик, отсчитав известное число людей, затворил дверь, и сказав, что места больше нет, ушел. В числе непопавших был и я. Мы с одним товарищем начали обдумывать, что предпринять. На дворе ложиться было негде, потому что на мало-мальски сухом месте уже спали, а сидя спать не хотелось.
Я предложил товарищу идти в казарму и там, в корридоре, у порога на полу, где-нибудь лечь спат. Товарищ согласился и мы пошли, но у здания казармы нам встретился солдат и сказал, что на чердаке много места: мы пошли туда. Действительно, места свободного было много, и мы улеглись.
8 июля.
Проснулся около 6 часов, умылся, а затем сходил в лавочку, купил огурцов и поел. Часов в 10 нас потребовали записывать вещи, кому что нужно.
Я записал котелок, баклагу и мешок.
Хотелось сходить в церковь к обедни, но боязнь, что могут сегодня потребовать на отправку, удержала меня. Часов в 12 разразился ливень с градом. Вечером поехал в Печерскую лавру. Около 6 часов пришел туда, в одном из храмов шла вечерня. Помолившись, зашел в другой, там служили молебен. Мне хотелось побывать в пещерах, но я пришел поздно, и еще кроме меня никого не было, а одного монах не хотел вести; я немного подождал, не подойдет ли еще кто, но к моему горю никого не было, и я с грустью должен был уйти из лавры, так как начало уже темнеть. В казарму прибыл около 9 часов вечера. Вскоре лег и уснул.
Утром разбудили часов в шесть. Умылся, сходил в лавочку, закусил и попил чайку. Взял газету, но в ней почему-то не было сообщения от Штаба Главнокомандующего. Что сие значит: большую ли неудачу наших войск или еще что-либо. Отослал письмо брату Ивану. В 11 часов нас позвали получать вещи. После обычных многократных перекличек, нас повели в цейхауз, но обмундитровали нас плохо. Рваные австрийские сумочки, в которые ничего нельзя было положить, австрийские же чашки – котелки, которые совершенно русскому солдату непригодны, потому что они нам более нужны, чтобы вскипятить чай, а не для варки обеда, стеклянные баклажки. Многие здесь же вслух заявляли, что сумки и котелки они дорогой побросают за непригодностью. Особенно было обидно, что солдаты местных тыловых команд были снабжены лучше, чем мы, идущие на позицию. Кроме того, много молодых солдат несут службу вроде сопровождения арестованных, каковую без ущерба дела могли бы нести старики и раненые, от которых на позиции будет очень мало пользы, если не вред.
