Ты хочешь показаться щедрой за чужой счет. Вместо того чтобы раздаривать негодные земли, где одни камни да пни, ты бы лучше открыла закрома и скотные дворы и раздала голодным все то, что наворовал у нас за последние пять лет твой ненаглядный. Ты же захватила это добро и сидишь на нем, как собака на сене.
У тебя двенадцать амбаров, полных зерна, и столько же складов с оливковым маслом. У тебя двенадцать стад по пятьдесят коров и двенадцать отар по двести голов овец и коз. Еще у тебя столько же стад свиней, одних маток, не считая хряков, по пятьдесят в стаде, и у каждой по десять поросят. Зачем тебе столько? Раздай все это беднякам, раз Одиссей, как ты говоришь, привезет тебе в тысячу раз больше!
Предупреждаем: если кто-нибудь осмелится поднять свою грязную руку на наше, унаследованное от отцов, добро, тот поплатится за это.
Да, дочь Икария и нимфы Перибеи, племянница спартанского царя Тиндарея и двоюродная сестра неверной Елены… Не забывай, что ты здесь иноземка. И если ты еще живешь на Итаке, то только благодаря нам, архонтам, а не народу!
Его слова не застали меня врасплох, я этого ждала. И ответила очень спокойно, с улыбкой:
— Беспардонный сын Полиба! Мне жаль, что мальчишкой великий Одиссей брал тебя на колени и играл с тобой. Лучше бы у тебя было больше совести, а язык был покороче. Совесть я тебе дать не могу. А вот язык укоротить могу. Со мной народ!
И тогда, расталкивая толпу, вперед протиснулся жалкий человек в лохмотьях. Это был сын Долия Мелантий, один из засланных в толпу агентов.
— Я рыбак и сын рыбака, потомственный крестьянин… Читать и писать я не умею, даже букв не знаю… Сказать по правде, я и говорить-то разучился. Много лет я живу один среди скал, не видя людей. Говорить мне не с кем, кроме лодки, топора, сетей, осьминогов и самого себя.
Все, что я знаю, я узнал только от бога и от природы. Значит, ведомы мне не ложь и заблуждения, а вечные законы и вечные истины… Я знаю, что Итаку создали боги и вверили ее нашим царям. Нам нечего говорить… Может, я и одет в лохмотья, может, и сам я отребье, но я твердо знаю: пока будут существовать наши богоданные цари, будут существовать и Итака, и я. То есть народ!
Потому (это говорят боги и природа) мы не позволим тронуть священную особу нашей царицы. Зарубите это себе на носу…
Архонты кинулись избивать его. Но он был окружен другими подосланными, которые стали кричать во всю глотку:
— Правильно говорит!
Им вторило и большинство народа:
— И мы так думаем!
Может, у них зловонное дыхание, может, у них из прыщей сочится гной и по воротникам разгуливают вши, но в душе они чисты, непорочны и честны!..
— Да здравствует наша бессмертная Повелительница и Мать! Если мы понадобимся, ты только кликни, мы тут. Наступай нам на шею, режь глотки, на небеса попадем. Нам это нравится. Слышишь, красавчик Эвримах?
Все шло как по маслу, как вдруг какой-то незваный коротышка, плешивый и черномазый, вдобавок кривобокий, испортил весь «спектакль». Я думала, он возьмет мою сторону. Архонты — их. Но вот что сказал этот урод:
— Мы выслушали вас, царица и архонты. Все вы говорили о своих интересах. Но вот этот, — и он показал на Мелантия, — эта продажная гнида, как он смел выступать от имени народа! Я его знаю. Он не рыбак. Он — охранник. Много раз он избивал и пытал меня в казематах Ее Величества! Во время пытки он сломал мне лопатку, и с тех пор у меня кривое плечо. Его зовут Мелантий. Это сын советника царицы Долия. Он подослан. Он и все ему подобные служат сегодня самому сильному, а завтра перейдут в услуженье к другому, более сильному. Будут служить тому, кто больше платит. Он предаст и тебя, хозяйка народа, как предает сегодня народ. К если когда-нибудь вернется Одиссей, он вонзит ему нож в спину. Архонты успеют подкупить его.
Архонты расхохотались.
— Заткнитесь, вы! — заорал на них калека, побагровев от гнева. — Белый пес, черный пес, все вы псы. Мы трудимся до изнеможения на вас и на царя. Голодаем, болеем, а вы жиреете. Гибнем на войне — вам барыши, нам — могила безвестного воина! Когда вы нам должны, вы не платите. Если же мы вам задолжаем — вы превращаете нас в рабов. Вы выкачиваете кровь из наших вен и начиняете нас богами и идеями — ложью. Вам нужно, чтобы у нас была тьма в душе.
