Женщины за соседним столиком поутихли, когда к ним присоединилась еще одна дама. Она отличалась от прочих: надменная, в несуразной шляпке, — и стоило ей присесть, как она тут же завела пространную речь о своем никчемном муже (уверена, я правильно уловила смысл ее высказываний). Сколько-нибудь сочувственного отклика она не добилась, а когда отворачивалась, чтобы заказать выпивку, ее приятельницы даже презрительно фыркали. Но дама в шляпке словно и не замечала, как к ней относятся… Право слово, нельзя же быть настолько не в ладах с реальностью!
Я перевела взгляд на вино, стоявшее передо мной. Цвет предрассветного неба сочетался в нем с тягучестью сиропа от кашля. Подняла рюмку к губам. И внезапно поняла, что вокруг стало опять очень тихо. Все в таверне пристально наблюдали за мной. Я одарила присутствующих надменной улыбкой. Не могла же я допустить, чтобы они приняли меня за какую-нибудь хилую, робкую иностранку, которая боится хлебнуть местного зелья…
Очевидно, жара подействовала на меня сильнее, чем я предполагала, потому что меня ненадолго сморил сон. Очнувшись, я поглядела по сторонам — в таверне никого не было, кроме бармена, который возился с ведром и шваброй.
— Проснулись, — сказал он, не прерывая своего занятия.
Я поправила шляпку, посмотрела на часы. Жара, видно, и на них подействовала — цифры словно растеклись… Внезапно меня будто током ударило.
— Паром! — закричала я. — Я на него опоздала?
— Когда паром? — осведомился бармен.
— В пять часов.
Прислонив швабру к барной стойке, он вытащил из штанов маленькие карманные часы:
— В этом случае, да, вы опоздали.
— Который час?
— Одиннадцать тридцать две.
Это просто немыслимо. Я глянула на бармена с гневным укором:
— Вы подмешали что-то в мое вино?
Он наморщил лоб:
— «Подмешали в мое вино»? Не понимаю.
— Я слыхала о таких, как вы, — взвилась я. — Охотитесь на бедных, наивных отдыхающих, затаскиваете их в свои гаремы, а потом по очереди грязно их используете. Я обращусь к властям! В Британское посольство! Я позвоню Джереми Кайлу![52] Отвечайте же, любезный, я требую! Вы подлили какой-то отравы в мое вино?
Бармен уставился на меня, в его темных глазах светился ужас:
— Вы что? Никто никогда меня так не оскорблять. Даже моя бывшая жена. Отравить вино? — Он гордо выпятил свой крепкий подбородок. — Я в жизни не сделаю ничего такого страшного.
Видно было, что он искренне огорчен.
— Простите! — сказала я. — Но…
— Фу! — Он сплюнул. — Антонио никогда не пасть так низко. Разбавлять вино? Никогда — даже отравой! — Он снова взялся за швабру. — А теперь прошу извинить. Я очень занят. Бар скоро открывать.
— Не поздновато ли? — как можно мягче спросила я. Мне не хотелось еще больше его расстраивать.
— Нет, — бармен яростно орудовал шваброй, — я всегда открываю в полдень.
— Хотите сказать, в полночь… — рассмеялась я. Но, глянув в окно, осеклась. Занавеска пылала желтизной. — Боже правый! Неужто я проспала всю ночь?! Я… э-э… пожалуй, пойду. Не знаете, когда следующий паром?
Антонио опять оторвался от работы:
— Этого не может быть. Все рейсы отменили до завтра. К нам идет очень большой ветер. Телевидение так говорит. По всем каналам… ну, кроме того, где «Коломбо». Говорят, идет тропическая буря Эдна. Все боятся, Эдна приносит хаос и разрушение всюду, куда ни придет.
Я поерзала:
— Неужели… это действительно так?
— Да. Поэтому вам надо остаться здесь. Эдна, она очень опасная.
— Понятно.
— Прошу, живите здесь. Мой дом — ваш дом.
Я слабо улыбнулась:
— Что ж, отлично.
Бармен радостно протянул мне руку:
— Антонио.
— Э… тель, — ответила я.
— Этель. Красивое имя. — И Антонио, взяв мою руку, нежно поцеловал ее.
— Правда? — зарделась я.
26-е, пятница
Вернулась на остров. Приближаясь к двери нашей комнаты, я вспоминала вчерашний вечер. Изумительную еду, которую Антонио приготовил для нас двоих, — какое-то экзотическое куриное блюдо по особому рецепту его матушки. Вспоминала бурю, свечи, местное вино…
Я тряхнула головой. Бедняга Стивен. Наверное, извелся от беспокойства и чего только не передумал за время моего отсутствия. Бедняга. Собравшись с духом, я повернула дверную ручку и вошла.
