Вот и сейчас моя разлюбезная не стала обременяться повышенным тоном и ненормативной лексикой. Она так давит меня своим благородством и хорошим воспитанием, как не давит асфальтовый каток.
Хотя мне почему-то все это давно безразлично.
— Я ночевал на даче, — отчитался я.
— Да?
Опять-таки, никаких тебе нравоучений. Но было в ее тоне что-то такое, отчего я разозлился.
— Да, — отчеканил я. — Просидел за романом до половины первого. Потом лень было домой ехать. Вот и остался на даче.
— А позвонить не мог?
— Я думал, ты уже спишь.
Оля ничего не ответила. Подняла колбасу, валявшуюся на полу, и отнесла ее к раковине. Вытерла посудной тряпочкой, достала разделочную доску и начала нарезать палку тонкими ломтиками.
— Это правда, — сказал я безнадежно.
Она опять промолчала. И я не стал настаивать на своем оправдании.
Самое смешное то, что я действительно ночевал на даче. И действительно потому, что засиделся над книгой, которую скоро нужно сдавать.
Впрочем, не стану врать и прикидываться идеалом. Муж я далеко не образцовый, и походы налево у меня все еще иногда случаются. Хотя почему я оправдываюсь? Пусть мужчина, который не ходит налево, первым бросит в меня камень! Не скажу, что меня так сильно привлекают интимные приключения. Скорее, все происходит оттого, что я — человек слабохарактерный. Когда симпатичная и привлекательная дама начинает делать мне авансы, мне ужасно сложно от них отказаться. Ну, не могу я обидеть даму невниманием! Не верите? Ваше право.
Два года назад в моей жизни возникла прелестная девушка по имени Саша. Она принесла мне на рецензию свой роман, и я его послушно прочитал, хотя терпеть не могу давать отзывы о чужой работе. Роман был слабенький, наивный, со множеством исторических огрехов. Но у Саши были такие огромные голубые глаза, окаймленные такими длинными черными ресницами, что сказать ей правду у меня просто язык не повернулся.
— Неплохое начало, — выкрутился я дипломатично. — Работайте дальше. Возможно, напишите достойную книгу.
— Правда? — обрадовалась Саша.
— Возможно, — повторил я нейтральное дипломатичное слово.
— Спасибо!
Саша похлопала ресницами, глядя на меня испытующим взором, и спросила:
— Вы не пообедаете со мной?
Я закряхтел.
Спору нет, девочка прелестная, но я предпочитаю женщин от тридцати пяти и выше. Как я уже говорил, на интимные подвиги меня не особенно тянет, просто иду на поводу у женщин, которым я отчего-то приглянулся. Ну, а после исполнения обязательной программы хочется о чем-то поговорить. Поэтому охотнее всего я поддаюсь женщинам взрослым и, желательно, умным.
Саша выглядела несмышленышем, по недосмотру няни оказавшейся в гостиной среди старших. Милая девочка, неуверенно заглядывающая в глаза гостям.
— Благодарю, в другой раз, — ответил я неловко.
Сашино лицо вытянулось.
— Почему? — спросила она.
— Я занят, — ответил я уже холодней.
Не люблю, когда женщины становятся навязчивыми. Даже если они молоды и прелестны.
— Я вам не нравлюсь? — спросила Саша бесхитростно. И это меня добило. Вот как ответить на такой вопрос?
— Хорошо, давайте пообедаем, — согласился я, проклиная в душе свою слабохарактерность.
И обед плавно перешел в ужин.
Честно говоря, узнав, что Саше не двадцать, а тридцать лет, я сильно удивился. Но обрадовался. Дамский тридцатник находится гораздо ближе к моим сорока пяти. Женщины в тридцать лет — вполне сложившиеся люди, обладающие определенным жизненным опытом. Сашка в свои тридцать четко понимала, чего хочет в этой жизни, и для реализации этого плана ей потребовался я.
— Покажи издателю мою книгу, — говорит она мне время от времени.
— Рано, — отвечаю я. — Этот роман недостаточно хорош.
— Ты говорил, что он лучше предыдущего, — напоминает Сашка.
— Лучше. Но еще недостаточно хорош.
Сашка умолкает и садится за компьютер.
Иногда я думаю: почему она выбрала для себя именно литературную стезю, а не дорожку к попсовой карьере, например? Голоса нет? Фигня. Вытянут на спецэффектах. А все остальное в боекомплекте имеется: и милая мордочка, и хорошая фигурка, и острые зубки, и жесткая целеустремленность, и потрясающая работоспособность… Иногда я хочу задать ей этот вопрос, но смущаюсь. Мне кажется, что она может на меня обидеться.
