— Знаю, — ответил я. — Я познакомился с ней у Блоков. Она их дальняя родственница. Барышня образованная, хорошо воспитанная…
Я замолчал. Назвать Сандру воспитанной барышней у меня не было оснований. Со мной она всегда держалась до неучтивости небрежно.
— И все? — разочарованно спросил мой знакомый.
Я притворился непонимающим.
— Чего ж тебе еще?
— Какова она собой? Наверное, чудо, как хороша?
— Для влюбленного — конечно, сказал я холодно. Обсуждать достоинства Сандры со всеми любопытными стало для меня настоящим мучением. — Она привлекательная девушка.
— Только-то? — не поверил мой знакомый. — Ну, значит, не по годам умна и пронырлива. Сумела подцепить самого завидного жениха в Петербурге!
Я уже открыл было рот, чтобы одернуть собеседника, но сумел вовремя остановиться.
— Я слышал, что они в скором времени собирались приехать сюда, — сказал я.
— Я тоже об этом слышал. Загурский ищет дачу, чтобы снять ее на лето.
— Снять дачу? — поразился я. — Ему что, мало места в собственном доме?
Знакомый пожал плечами.
— Он считает, что жить в одном доме до свадьбы им с невестой неприлично. На мой взгляд, совершенно излишняя щепетильность в наше время, но Загурский слывет джентльменом. А может, хочет произвести впечатление своей обходительностью на девушку и ее родных.
На этом наш разговор закончился.
Выходит, приезд Сандры откладывается. Может быть, мне действительно стоит отвезти Антона с Лизой в Петербург? По крайней мере, я выполню свой долг отца и мужа.
«А заодно сможешь увидеть Сандру, — шепнул гадкий внутренний голос. — Поэтому ты и готов сюда уехать».
Я хотел с негодованием возразить, но не смог этого сделать. Совесть говорила мне, что это чистая правда.
Как бы там ни было, я вернулся домой с твердым намерением приказать укладывать вещи. К своему удивлению я не нашел ни Лизы, ни сына. Комната жены выглядела разоренной: шкафы распахнуты, вещи в беспорядке разбросаны по креслам и кровати.
Минуту я озирался кругом, ничего не понимая. Но постепенно стал догадываться, что произошло.
Я позвонил. Вошла горничная, которую Лиза привезла с собой из Петербурга.
— Елизавета Дмитриевна уехала? — спросил я.
— Уехали, — ответила горничная, почтительно приседая. — Уложили вещи, одели Антона Николаевича и уехали на вокзал.
— А почему вы остались? — спросил я.
— Елизавета Дмитриевна отказали мне от места, — невозмутимо ответила горничная.
Странно. Лиза не говорила мне, что собирается уволить свою горничную. Впрочем, разве в последнее время мы с ней вообще о чем-то разговаривали?
— Она оставила что-нибудь для меня? — спросил я, сгорая от унижения. В комнате Лизы я не нашел ни одного клочка бумаги хотя бы с несколькими словами, обращенными ко мне.
— Нет, — ответила горничная.
Я прошелся по комнате и остановился у окна.
— Вы можете быть свободны, — сказал я ровным голосом. — Ваши услуги мне тоже не нужны. Жалованье за месяц вперед я вам заплачу сейчас же.
— Елизавета Дмитриевна со мной расплатились, — возразила горничная.
Я поднял руку и потрогал горячий лоб.
— Что ж, тогда тем более все улажено, — сказал я.
Несколько минут стоял у окна, глядя на улицу пустым невидящим взглядом. Лиза не стала распутывать узел, который я запутал. Она просто разрубила его по примеру греческого героя.
Когда я обернулся, горничная все еще находилась в комнате. Она смотрела на меня с жадным любопытством сплетницы и не успела вернуть обычное скромное выражение лица.
— Вы что, не поняли?! — крикнул я. — Вон!
Она подскочила на месте и ринулась из комнаты. Я упал в кресло и хрустнул пальцами.
Скверно. Все очень скверно. Слеги всегда все знают о своих хозяевах и имеют длинные языки. Представляю, какие пересуды пойдут по городу!
Лиза не имела права так поступать!
Просто не имела, и все!»
На этом месте я остановился, потому что в ворота кто-то отчетливо постучал.
Я опустил тетрадь на диван и приподнялся на локте. Стук повторился.
Я сполз на пол и немного постоял на четвереньках. Свыкся с новым способом передвижения и медленно пополз к входной двери. Добраться до сада мне удалось. Но посреди дорожки, ведущей к воротам, я потерял сознание.
