– Госпожа Лемпицка была одним из клиентов нашего банка, она пользовалась отделением с сейфами высокой степени безопасности. Я практически не знала ее, но могу сообщить вам о ней следующее. Питание любой женщины должно быть строго обусловлено ее возрастом. До пятнадцати лет это одна пища. С пятнадцати и до двадцати пяти женщина нуждается в совершенно другом питании. Если она с двадцати пяти до тридцати пяти лет продолжит потреблять в пищу те продукты, к которым привыкла за последние десять лет, дело кончится плохо. Чтобы избежать отклонений и нарушений, придется еще раз полностью изменить систему питания. Это же относится и к потребляемым жидкостям. Самки млекопитающих знают все это благодаря инстинкту и никогда не ошибаются. Лемпицка этого не знала, питалась неправильно, и в ее организме и духовной сфере возникли кардинальные и необратимые изменения.
– И в чем это выражалось?
– Трудно заметить все детали, но я расскажу вам, как это выглядит в принципе. Она путала любовь с голодом, жажду с ненавистью, мысли со снами, воспоминания с будущим и ревность со страхом смерти…
– Неужели? – брякнул я только затем, чтобы как-то отреагировать. – И каковы же были последствия?
– Довольно неожиданные. Во всем этом были и свои хорошие стороны, ну хотя бы отчасти.
– ?
– Женщины начали просто обожать Лемпицку, причем именно такой, какой она стала благодаря неправильному питанию. Это их непреодолимо влекло к ней…
При этих словах пот мулатки запа́х лесными орехами.
Я покидал банк «Plusquam city» в полной растерянности. А что, если на вилле сводили счеты две влюбленные друг в друга дамы – леди Хехт и Лемпицка, и это вовсе не было убийством из ревности, связанным с их общим любовником Эрлангеном?
Ввиду того что Алексу Клозевица я впервые в жизни встретил в зале суда (это был вариант с обритой наголо головой и серьгой в брови) и еще ни разу в жизни не видел его вместе с мадемуазель Сандрой, с которой познакомился в «храме» «Symptom House», я решил устроить им очную ставку. Я сообщил им об этом по телефону и проинформировал о намерении посетить их. Он сидел в церкви, а она – напротив него, в зеркале.
В качестве приветствия мадемуазель Сандра сказала из зеркала:
– Мы с Алексой, я и он, одно существо, но не двуполое, а андрогин, и увидеть это можно только тогда, когда смотришь на нас в зеркало. Тогда мужская и женская природа в этом существе разделяются на ту, что за стеклом, и ту, что перед ним… Но происходит такое не всегда, и увидеть это может не каждый.
Сандра Клозевиц выглядела исключительно ухоженной, ее брови разделял изумруд, в волосах был раскрытый веер, усыпанный звездами, а на руках перчатки. Но что за перчатки! В первый момент я подумал, что свет так странно преломляется в зеркале, что кажется, будто у девушки из зеркала на одной руке семь пальцев!
Тут мадемуазель Сандра рассмеялась и сказала:
– Вас удивляют мои перчатки? И вы пытаетесь угадать, не семь ли пальцев на моей руке? Этого я вам не скажу.
– Не говори ему ничего! – воскликнул Клозевиц.
– Нет, мне кажется, господин старший следователь имеет право знать такие вещи, насчет пальцев и тому подобное…
– Сандра, ты рискуешь головой, и своей и моей. Брось эту игру.
– Да в чем дело?! Я не понимаю… – вмешался я в их ссору.
Но это не помогло. Алекса положил конец нашему разговору, решительно препроводив меня к выходу, и отражение мадемуазель Сандры исчезло из зеркала.
– Кто из вас, с юридической точки зрения, является лицом, находившимся в судебном споре с сестрой покойной госпожи Лемпицкой и приговоренным к уплате штрафа за незаконно полученную прибыль? – спросил я Алексу Клозевица.
– Боюсь, что придется вам самому принимать решение относительно того, кто из нас двоих настоящий Клозевиц.
«Разумеется тот, кто знает тайну двенадцати пальцев», – подумал я, выходя за дверь.
Этой ночью я впервые испугался своей профессии, вообще-то широко известной тем, что ей сопутствуют опасности. Особенно меня пугало дело «Круз – Лемпицка – Дистели – Клозевиц – Эрланген». Оно показалось мне в высшей степени угрожающим, причем эта угроза мимолетно сверкнула передо мной, когда я, по обыкновению, читал перед сном уже в кровати, чтобы успокоиться и заснуть после утомительного дня. В руках у меня была книга, которую я взял потому, что она лежала ближе всех остальных. Книга была подписана инициалами З. Л. Н. и В. Д. Г., и написано там было нечто такое, что я прочел с ужасом и недоверием, словно это буквально относилось ко мне и к делу Лемпицкой, которым я занимаюсь, хотя на самом деле речь в книге шла бог знает о чем:
