Советская эпоха нанесла гуманитарной сфере страшный вред. Историков, философов, филологов заставили говорить языком точных и естественных наук. Затем распространили «правила игры» этих наук на историю и принудили историков строить свои труды в полном с ними соответствии. Затем разработали единый «этикет» требований к монографиям. Стало необходимым подгонять под него результаты научной деятельности. Стало необходимым излагать тему каким-то усредненным, обезличенным, тусклым языком, одним на всех. Распространение математических методов в исторических исследованиях дало серьезный положительный результат. С этим грешно спорить: сколько отличных работ вышло под сенью клиометрии! Но в то же самое время литературно-философский багаж историка резко сократился. Осведомленность его в конфессиональных вопросах вообще устремилась к ничтожно малым величинам. Специализация, безжалостным цепом раздроблявшая общегуманитарную сферу на ничтожные загончики, лишила его широты кругозора, умения мыслить масштабно, подниматься над уровнем фактографии и видеть исторический процесс с высоты птичьего полета. У гениального В.В. Кожинова хватило смелости сказать: «…всеобщая тяга к специализации, дифференциации знания привела в конце концов к отчуждению филологии и истории. Был бы, конечно, совершенно неосновательным призыв вообще отказаться от специализации, но так или иначе дальнейшее плодотворное изучение истории русского
Слова… немыслимо без восстановления теснейшей связи с современной исторической наукой». Но большинство ученых-гуманитариев перестало видеть, какую можно провести связь между «разными научными дисциплинами».
А какой методологией пользуется большинство российских историков в постмарксистскую эру? Да никакой, если не даровать «ползучему позитивизму» гордый статус самостоятельной методологии.
Отсюда результат:
1. Современный историк плохо владеет литературным русским языком, а сухая, тяжелая, затерминизированная «академщина» за пределами научного сообщества выглядит отвратительно.
2. Современный историк не умеет построить в своем сознании образ собеседника, с которым он ведет диалог через свою статью или книгу.
3. Современный историк не очень интересуется тем, насколько востребована в обществе сфера его исследований, и слабо ориентируется в тематике, вызывающей острый общественный интерес.
4. Современный историк не знает и часто не желает знать механизмов коммерческого книгоиздания, да и вообще правил, по которым историческое знание функционирует за пределами научного сообщества.
5. Подавляющее большинство историков старшего поколения не имеют никакого философского багажа, помимо марксистского.
6. Подавляющее большинство историков старшего поколения крайне слабо разбираются в религиозных проблемах, не имеют представления об истории Церкви.
Так вот, все это — пробелы в образовании, знаниях и навыках «армии историков», препятствующие полноценной адресации их трудов обществу.
Сегодняшним историкам требуется больше искусства, больше культуры, больше литературы, а им… продолжают давать больше математики и «наук о земле».
Историка надо элементарно учить правильно, связно, красиво говорить и писать. Это ведь Ключевский понимал: «Тяжелое дело — писать легко, но тяжело писать — легкое дело!» Ныне косноязычие ученого человека, пусть бы и гуманитария, порой преподносится как добродетель: дескать, отринув суетный «журнализм», старый специалист «подлинно научно» ворочает булыжники неподатливых слов… История всегда была общественной наукой. Она не имеет смысла вне интеллектуальных запросов социума. Но как может современный дипломированный специалист полноценно работать со своей аудиторией, если он не владеет азами техники публичного выступления? Да еще связно, удобочитаемо — хотя бы удобочитаемо! — выражать свои мысли на письме…
Студент-историк, как правило, не понимает логику построения доклада, он не умеет хронометрировать речь, у него начисто отсутствуют естественные — для его специальности — познания в области ораторского искусства. В подавляющем большинстве случаев он не прошел курс риторики, без чего образование гуманитария нельзя считать полноценным и законченным. В результате вырастающий из него специалист позорит себя и своих коллег, выдавая во время публичных выступлений жалкую невнятицу, показывая неумение выстроить материал и подать его аудитории просто, прозрачно, логично.
