Я развязала поясок и еще раз посмотрела в зеркало. Без пояса плащ смотрелся еще лучше. Да пропади оно все пропадом! В конце концов, мы для денег или деньги для нас? В такой красоте, да в хорошую погоду, выйти на улицу… бывают же весной погожие дни, и улицу можно выбрать почище. А для ежедневной беготни и старый мой френчик сгодится, не так уж и плохо он выглядит. Еще один-два сезона вполне вытерпит.
Реакция домашних на покупку была вполне ожидаемой. Папа рассеянно осмотрел меня, одобрительно похлопал по плечу и вернулся к прерванному чтению. Мама с Маринкой отнеслись к плащу намного внимательнее. Мама долго щупала ткань, проверяла швы, заставляла меня поворачиваться, развязывать и снова завязывать поясок. Потом вздохнула и грустно спросила:
– И сколько это стоит?
– Лучше тебе не знать, – честно призналась я.
– Тебе его носить некуда. Один раз в маршруртке проедешь и весь извазюкаешь.
– Знаю. Мам, я не могла его не купить. Этот плащ мой. Он меня просто не отпустил.
– Не отпустил, – она опять вздохнула. – Ты довольна?
Я посмотрела в зеркало на плащ, на свою сияющую физиономию и решительно кивнула:
– Очень.
– Ну что ж. Пуговицу подшей, вторую сверху. Она на одной ниточке, еле держится. Не дай Бог, потеряешь, – мама, наконец, отошла в сторону, пропуская ко мне Маринку.
Самое большое зеркало у нас висит в коридоре, а ширина коридоров в стандартных квартирах построенных в середине прошлого века домов… в общем, вы в курсе. Двое еще могут топтаться у зеркала, а третьему никак не подойти. Маринка, не теряя времени, начала развязывать золотистый поясок:
– Я померяю!
Считается, что это очень удобно, когда у сестер один размер – можно сэкономить на общем гардеробе. Но у нас с Маринкой настолько разные вкусы, что ей мои наряды кажутся банальными и невзрачными, а мне ее – нелепыми и претенциозными. Этот плащ кажется первая моя вещь, которой она заинтересовалась.
– Классно!
Надо сказать, на Маринке плащ смотрелся не хуже, чем на мне. Или даже лучше?
Встревожившись, я вытряхнула сестрицу из обновки и снова натянула на себя. Полюбовавшись, сделала вывод: все в порядке. То есть Маринка в этом плаще тоже хороша, не спорю. Но я не хуже. Или даже лучше.
– Ритка, а здесь вставочка замшевая? – Марина коснулась пальцем ажурной вставочки на груди. – А можно я этот плащ завтра в консу надену?
Мама поморщилась. Она очень не любит, когда Маринка, студентка третьего курса консерватории (скрипачка, между прочим), сокращает название уважаемого учебного заведения до вульгарного «конса».
– А вот ни фига! – решительно отказала я. – Я сама завтра в нем на работу пойду. И послезавтра тоже. Всю неделю буду ходить.
«Ни фига» – это еще хуже «консы». Подобные вульгаризмы моя матушка, педагог-словесник с почти тридцатилетним стажем, совершенно не выносит. Обычно из уважения к ней мы с Маринкой следим за своей речью, но сегодня, наверное, плащ выбил нас из колеи. Маму, впрочем, тоже. Она не разразилась воспитательной речью, призывая в свидетели Александра Сергеевича, Льва Николаевича и Антона Павловича (именно так, на правах многолетнего знакомства, мама называет классиков русской литературы), а только обреченно махнула рукой и, разочарованная в дочерях, удалилась на кухню. Со стыдом вынуждена признать, что мы не обратили на это внимания. Я любовалась своим отражением в зеркале, а Маринка тянула меня за рукав:
– Ладно, Ритка, давай так: эту неделю ты плащ носишь, а на следующей я, ладно? Так честно будет!
Нет, вы где-нибудь видели еще такое нахальство? Дивно-золотистый плащ, который я купила на заработанные непосильным трудом деньги, моя сестрица предлагает носить по очереди, да еще что-то про честность вспоминает!
В понедельник я опоздала на работу ровно настолько, чтобы быть уверенной: когда приду, все наши уже займут свои места. Не скажу, что произвела фурор (Сан Сергеич и Гоша всего лишь мужчины, а одной Ниночки для полноценного фурора маловато), но комплиментов получила достаточно. Нина тоже попробовала померить плащ, но она ниже меня и, хоть не намного, но полнее. Так что она даже пуговицы не стала застегивать. Постояла перед зеркалом, опуская и поднимая воротник, потом передала плащ мне.
