В Вене, у себя на хозяйстве, он оставил Васенко. Парень быстрый, умный и серьезный. Вот уж действительно настоящий беглец с невидимого фронта. Но почему-то запали в память слова Хэнка: «Кто не пощадил Родину, не пощадит и меня».
Хэнк должен выехать из Вены сегодня вечером. Брать его вместе с собой Монька остерегался. Хэнка доставят в Киев, где рубежи родины хранят свои ребята, и там он гарантированно пройдет паспортный контроль. И на машине – через совсем проницаемую границу – приедет в Москву. Видимо, послезавтра.
Монька догадывался, ощущал, как остро его не любит Хэнк. Так и он Хэнка не любит – нормальный фашистюга! Но бизнес, к сожалению, – это не любовные игры. Партнера нужно иметь надежного, жесткого, с которым ты уверен, что на другом конце рычага ничего не треснет, не смылится, не обломится. Интересно, Хэнк не любит его за что-то чисто конкретное или просто из здорового антисемитизма? Он спросил об этом у Васенко, на что беглец с невидимого фронта пожал плечами:
– Ничего удивительного, евреев не любят люди по дикости и зависти к их высокой материальной обеспеченности. Люди просто не понимают, что завидовать богатству евреев так же глупо, как возмущаться засильем негров в высшей баскетбольной лиге. Генетика! Национальный характер, историческая традиция! И вообще! Все эти душеразрывные разговоры об антисемитах – для бедных евреев. Богатые евреи состоят в совершенно другой нации. Особый народ, вроде английских лордов. И не берите это в голову, Эммануил Семенович, нам на чувства Хэнка нассать с колокольни ратуши…
– Но-но, я не о чувствах толкую, – сказал Монька. – С ним надо ухо держать востро, этот парень маленько того – ку-ку…
Жалко, что Васенко нельзя было взять с собой в Москву, с ним надежнее, легче. Но сюда ехать он боится.
Самолет шваркнул пухлыми колесами по бетону, легонечко козланул – немного носило с боку на бок по полосе, а потом сладко заревели реверсы, бешеный дрожащий гон стих, и машина покатилась плавно, завернула на рулежную дорожку, развернулась и подъехала белоснежным величавым лимузином к причалу.
Монька встал, стюардесса подала ему коричневый кожаный портфель «майстерштюк» и улыбнулась так сладко, будто мечтала провести с ним остаток жизни.
Не жизнь, а может быть, ночь. Не мечтала, а страшилась. И вообще не с ним.
По длинной кишке коридора-трапа, ковыляя, переваливаясь на больных ногах, как утка, отправился на выход. У стеклянных дверей рядом с пограничником маячил, щерился до ушей Колька Швец. Бросился к Моньке, обнял, приподнял в воздух, закружил вокруг себя.
– Как я рад тебя видеть, Монька! – орал он.
Похоже, действительно рад. Хотя у этого проходимца никогда не разобрать, что правда, а что ложь, что божба, а что хула.
Пограничник и голенастая девка в аэрофлотовской форме сортировали прибывших – на пассажиров обычных и VIP-персон. В VIP-классе набралось, кроме Моньки, еще двое. Рядовые пассажиры прямо от дверей спускались на эскалаторе к паспортному контролю, а оттуда к багажу. А Моньке по VIP-классу полагалась особая церемония встречи – на колченогих больных ногах поперли его пешком через огромный стеклянный коридор, опоясывающий весь терминал, куда-то спускались, потом поднимались на необозримо высокий бельэтаж, в специальный зал для встречи самых долгожданных и любимых гостей.
– Коля, – спросил Монька, – ну почему же у нас такая мудацкая страна? Почему все наоборот? Почему все стоит раком?
Швец махнул рукой:
– Моня, прошу тебя – без антимоний и критиканства! Умом одну шестую суши не понять, австрийским акром не измерить… Пустое. Джангиров ждет тебя, сучит ножками от нетерпения. Сюда не приехал, чтобы не светить тебя лишнего, не хочет тебя подставлять дружбой с ним…
– Замечательные времена! – засмеялся Монька. – Депутат парламента, генерал не хочет скомпрометировать залетного делягу своей привязанностью?
– Ну, более или менее, – ухмыльнулся Швец. – Есть тут кое-какие тонкости. И отдельные толстости…
Они медленно шагали по лестнице в общий зал прилета, Монька тихонько матерился, а Швец заботливо держал его под руку. Вообще-то говоря, эта композиция была схематической картинкой всех их жизненных отношений – Швец множество лет поддерживал Моньку под руку и сам за него крепко держался, и разобраться, кто же кого поддерживает на самом деле, им и самим не удавалось.
