Главное сейчас – сберечь неодушевленную светскость. Плавная мутация из фауны в минералы.
– Да, – кивнул Фрилэнд. – Мы с твоим отцом знакомы дольше, чем ты живешь на земле…
– Вот как интересно! – сдержанно прокомментировал Полк. – Мне не доводилось слышать от отца об этом…
Фрилэнд заметил, как о чем-то само собой разумеющемся:
– Неудивительно… Твоего отца зовут Кеннет Полк, и все, что он делал в жизни, было не похоже на других людей… Все! Все без исключений… Ты знаешь, например, как он женился на твоей матери?
– В общих чертах… Расплывчатые семейные предания, – развел руками Стивен.
– Настасью Стчербакову, твою мать, – Фрилэнд выговаривал не «Щ», а «Стч», – во время войны наци вывезли из Киева на каторгу. А через год после победы наши хилые союзники обделались от страха перед Сталиным и выдали ему всех перемещенных лиц – в концлагеря и на смерть. Английский майор Кеннет Полк был на вокзале, когда отправляли в СССР один из эшелонов с обреченными… Ты знаешь, что твой отец служил в английской армии?
– Да, знаю, – твердо сказал Полк, испытывая смешное облегчение от того, что он хоть что-то знает. – Отец был переводчиком…
– Правильно, – согласился директор. – Он увидел в колонне твою будущую мать… Ей было семнадцать… Потом говорил мне, что у нее на лице были только огромные зрачки – ничего не осталось, кроме мольбы, крика в глазах, обещания, вопля: «Спаси!» Честный Кен совершил поступок, который стоил ему карьеры. Он вытащил ее из толпы, отогнал конвойных, отвез не в комендатуру, а в магистрат и с пистолетом в руках заставил мэра их зарегистрировать…
Красиво?
У Полка не шевельнулась в лице ни одна жилочка, бесстрастно спросил:
– А почему стоило карьеры?
– Потому что он был не просто переводчик, а серьезный служащий в МИ-5 – военной контрразведке. А власть такого своеволия паладинам не позволяет. Ты это запомни хорошенько…
– Любопытно, – хмыкнул Полк. – Мне всегда казалось, что он доволен своей карьерой ученого…
– Он был доволен своей судьбой – это важнее карьеры. И часто – совсем другое. Твоего отца вместе с беглой русской женой отправили в ссылку – сначала в Канаду, а потом к нам сюда. Кен служил в миссии связи английской разведки с ЦРУ… Кто возглавлял миссию – помнишь?
– Конечно… – кивнул Стивен. – Ким Филби, великий шпион…
– Но Кен Полк оказался крепче замесом великого шпиона, – с удовольствием засмеялся Фрилэнд. – Твой папаша, уделяя все время науке в Гарварде, все ж таки улучил минуточку – расколол, трахнул до исподнего Филби и всю его проклятую змеиную «пятерку»!
Они долго молчали, Фрилэнд тактично не подгонял Полка.
– Вы видитесь иногда? – спросил Стивен.
– Редко… Очень редко… Физически нет возможности… По телефону разговариваем… Сегодня я звонил ему…
– Зачем? – поинтересовался настороженно Полк.
– Я просил у него разрешения… Я должен был тебе все это рассказать… Особенно если ты не передумаешь ехать в Россию…
– Почему – вы? А не он? – ровно спросил Полк, и сердце его готово было треснуть на части. От жгучей обиды, от горького непонимания, от разрушенного чувства удивительной близости с отцом. Как это все могло получиться? – Почему отец не сказал мне этого сам?
Фрилэнд потер крепко руками лицо, будто сон отгонял, тряхнул головой, засмеялся:
– Я поймал себя на мысли, что я волнуюсь… А последние годы я волнуюсь в разговоре только с женой, моей святой кошмарной Пэтти, да и, пожалуй, с президентом США…
– Все остальное – рабочее возбуждение? – участливо переспросил Полк.
– Наверное… Но сейчас я взволнован, потому что есть риск, что ты можешь не понять мотивов такого необычного поведения старого Полка и обидеться на него… Это было бы несправедливо…
– Справедливее выставить меня перед вами недоумком? – холодно сказал Полк.
Фрилэнд покачал своей сухой острой головой – как у породистой борзой.
– Старик старался всю жизнь поступать по своим законам… Понимаешь, сынок, он, может быть, единственный человек, который живет с принципами… Сейчас это большая редкость – все живут по интересу. Все сообразили, что правильнее продать душу черту, чем отдать ее Богу…
– А в чем же принцип моего неведения?
