За несколько месяцев до Февральской революции большинство подданных Российской империи не могли себе представить, какие события произойдут в стране в 1917 г. Не только для обывателей, но и для подавляющего числа представителей властных структур и оппозиции смена политического строя стала неожиданностью. В. И. Ленин еще в январе 1917 г. говорил в Цюрихе, что «партийцы-старики», быть может, до грядущей революции не доживут. На другой день после отречения императора (2 (15) марта 1917 г.) А. М. Горький и Н. С. Чхеидзе говорили послу Франции М. Палеологу, что революция оказалась «совершенно внезапной». По нашему мнению, неожиданность Февральской революции заключалась не в самом факте ее свершения, а в том, за какой короткий период она произошла.
В циркуляре Департамента полиции «О деятельности политических партий в России и о мерах борьбы с этими партиями», изданном еще в сентябре 1914 г., четко указывалось, что в ходе войны революционная деятельность будет продолжаться. Бывший министр внутренних дел П. Н. Дурново ровно за три года до Февральской революции пророчески писал Николаю II, предупреждая его о столь вероятных военных поражениях, обусловленных ненужностью войны для России и ее неподготовленностью к очередному военному конфликту за чуждые интересы. Дурново небезосновательно полагал, что все неудачи в войне будут приписаны правительству, против него начнется яростная кампания в законодательных учреждениях и в результате – неизбежная социальная революция. Так как же Николай II отреагировал на предостережение члена Государственного совета, который, кстати, в 1906 г. был приговорен эсерами к смерти и лишь по счастливой случайности остался в живых? Реально – никак! В этом контексте нельзя не сказать: личные качества последнего российского самодержца стали одной из первых причин, обусловившей падение династии Романовых.
Вторая причина революции была социальной. И. Л. Солоневич писал, что предреволюционная Россия находилась в социальном тупике. Новые общественные силы – «энергичные, талантливые, крепкие, хозяйственные» – пробивались к власти, но на их пути стоял старый правящий слой, который имел все признаки вырождения, в том числе и физического. Генерал императорской свиты А. А. Мосолов вспоминал:
«Ближайшая свита не могла быть полезной императору ни мыслями, ни сведениями относительно внутренней жизни страны… Бюрократия, включая министров, представляет одну из преград, отделяющих государя от народа. Бюрократия – каста, имеющая свои собственные интересы, далеко не всегда совпадающие с интересами страны и ее государя».[49]
Мы полностью согласны с этим. Добавим, что впоследствии бюрократы от партии и спецслужб будут самыми страшными врагами П. А. Судоплатова и его товарищей по оружию во время всей его активной работы.
Как следует из многих опубликованных мемуаров, в отстранении Николая II от власти не последнюю роль сыграли несколько «дворцовых заговоров», организованных представителями земельной аристократии, финансово-промышленных и военных кругов. Земельная (не служилая!) аристократия не хотела терять привилегий и связывала сохранение своего благополучия с крайним консерватором – великим князем Николаем Николаевичем. А. А. Мосолов сообщает:
«Думали, что переворот приведет к диктатуре Николая Николаевича, а при успешном переломе в военных действиях и – к его восшествию на престол».[50]
С. П. Мельгунов писал примерно о том же: «Речь шла уже о заговоре в стиле дворцовых переворотов XVIII столетия, при которых не исключалась возможность и цареубийства».[51]
Преследовал свои цели, реализация которых тормозилась династией, и российский финансово-промышленный капитал. Политический лидер этой группы А. И. Гучков впоследствии показал Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, что план заключался в том, чтобы «…захватить по дороге между Ставкой и Царским Селом императорский поезд, вынудить отречение, затем одновременно, при посредстве воинских частей, на которые… в Петрограде можно было рассчитывать, арестовать существующее правительство, затем объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавляют собою правительство».
