– Джуна, Камо, вы сможешь спасти его? Люпина мы потеряли, но он солдат. Мне не хотелось бы объяснять капитану Дуну, как я просрал его гражданского.
– Надо попробовать, – сказал Камо. – Пока не знаю.
– Непонятно, какие еще сюрпризы может преподнести смесь яда и наркотика, – заметила Джуна.
– Надо найти и других, – сказала Алия.
– Найти – не проблема, вот отбить – проблема, – ответил магистр.
Комната была скучной. Серые стены. Окно так высоко, что виднелся лишь краешек неба. Дешевый зеленый ковер устилал пол. Сбоку находилась ниша с простым туалетом. Тяжелая и гладкая, постоянно запертая дверь тоже не представляла никакого интереса. Ему дали абстрактные фигурки для какой-то игры. Эйдар не знал ее, и изобретал собственные правила, стараясь разогнать скуку и тоску.
Щелкнул засов двери. Ребенок встрепенулся, надеясь увидеть дядю Джерра или хотя бы тетю Лин. Но это был один из тех… Серая повязка – маг снов. Это малыш усвоил твердо, как и то, что такие, как он чуют ложь. А мысль о том, что этот страшный дяденька может свести его с ума, приводила в ужас.
– Ах, вот ты где, мальчик, – голос мага был слащав.
"Где еще я могу быть? Ты же сам меня тут запер", – подумал Эйдар, но вслух ничего не сказал, боясь навлечь на себя гнев.
– Я смотрю, ты уже почти пришел в себя. Неудивительно, учитывая особенности детского метаболизма… Значит, мы с тобой сможем поговорить. Не так ли?
Почему-то ребенок не поверил, что все ограничится одним лишь разговором.
"Сейчас он меня начнет убивать. Как родителей!" – решил Эйдар, и разревелся.
– Ну… ну… не надо, – сказал мужчина с недовольной интонацией.
Эйдар увидел, как от мага отделилась какая-то блестящая штучка, и вонзилась прямо в него. От удивления у мальчика округлились глаза. Он почувствовал, что ему больше не хочется плакать. Нет, кажется, все еще хочется, но гораздо меньше. "Что это было? Какая-то магия? Похоже на стихию снов".
Мальчик видел энергию, собранную вражеским магом. Запасы хранились у того в подбородке. Жалкие крохи по сравнению с тем, что у магистра Икена. Вот бы украсть у этого страшного человека хоть чуть-чуть… тогда можно было бы увидеть ауры. Тут Эйдар осознал, чего он только что возжелал, и испугался еще больше: вдруг враг догадается. Тот почувствовал внезапный страх ребенка.
– Что-то ты слишком пуглив сегодня, – сказал маг. – Твой интеллект и восприятие в порядке, а эмоции, как я вижу, еще очень далеки от нормы. Давай договоримся: ты сейчас скажешь мне, как тебя зовут, и сколько тебе лет. А после этого я уйду.
"Соврет и не уйдет" – подумал Эйдар.
– Эйдар. Шесть лет.
– Шесть? А выглядишь на все восемь. А теперь я уйду, как и обещал, – сказал маг и действительно вышел, не забыв запереть за собой дверь.
"Он еще моложе, чем я думал", – размышлял маг. – "Прямо как мой сын, и внешне похож, разве что физически крепче, и от того кажется старше. Я был прав, когда рискнул действовать через голову Фиуна: вряд ли от такого крохи будет хоть какой-то толк. Потом я его допрошу подробнее, но все самое интересное начнется только тогда, когда очнутся взрослые".
Со взрослыми так не церемонились. Командир Фиун, не очень то доверяя своему подчиненному, начинал каждое утро с поливания пленных холодной водой и пинков по ребрам. Те стонали, что-то невнятно бормотали, но все еще были далеки от вменяемости. Единственное, что сдерживало начальника гарнизона от нанесения более тяжких увечий – это сомнения: не задержат ли лишние травмы процесс выздоровления?
Зато потом можно будет как следует оттянуться. Этот чернокожий, кажется, очухается первым. Он уже лепечет отдельные слова, вернувшись к уровню годовалого ребенка. Фиун рассматривал мускулы Джексона с профессиональным интересом: сколько и каких пыток сможет выдержать такое тело без риска для рассудка? Пожалуй, можно будет начать сразу с дробления пальцев, а кастрацию отложить "на сладкое".
Интересно, питает ли кто-то из двоих пленных мужчин слабость к женщине? Если так, это может значительно ускорить извлечение сведений из них. Тогда лучше начать с небольшой боли для чернокожего, чтобы немного пошатнуть волю и показать серьезность намерений. А потом начать резать и ломать женщину прямо у него на глазах. Нет… пожалуй, лучше, чтобы и второй мужчина присутствовал. Один будет испытывать страх за любимую, а второй – чувство вины. А если они соперники? О, тогда еще лучше! Замечательный план…
