Казалось, учителя не заботило, какая часть пройденного материала останется в памяти. Джерр говорил Кею, что так учили его самого. То, что не понадобится в будущем, все равно забудется. А то, что понадобится, будет упомянуто еще не раз и запомнится само. Поспорив немного, два педагога пришли ко взаимопониманию: Землянин признал, что рассуждения визанца, наверное, разумны, а визанец признал, что это относится только к обучению магов.
Постепенно Кею самому стало интересно. Джерр все чаще рассказывал такие вещи, о которых землянин не имел представления. В школе Кею математика давалась с большим трудом. Став взрослым, он предпочитал все расчеты доверять компьютеру. А сейчас ему начинало казаться, что он вернулся в далекое детство и обрел такого учителя, которого ему не хватало. Стоило труда сдерживать свои порывы и не встревать с лишними вопросами во время урока. Зато потом, как бы между делом, можно было расспросить. Джерр не возражал против любопытства землянина. В этом глухом уголке все равно нечем было заняться.
Паук плел паутину. Пауком был тройной магистр Икен, а паутиной – его контакты с местным подпольем. Забавно, что "подполье" было таковым в буквальном смысле слова, поскольку база партизан располагалась в бункере под полом сгоревшего дома.
Но одними партизанами контакты Икена не ограничивались. Он вышел на их родственников и друзей в окрестных городах, завел полезные знакомства. Ничего такого, что могло бы заинтересовать вражескую контрразведку. Ну кого может удивить желание пожилой болтливой матроны рассказать последние новости какому-то прохожему старику? Все равно эта старая кошелка мешает правду с собственными домыслами и сплетнями, полученными от таких же дур, как она. Невозможно понять, где в этой мешанине слов прячется правда, а где – ложь. Невозможно… если только вы не маг снов, который способен различить ложь и правду по линиям ауры.
Режим, который установили завоеватели в захваченных городах, для жителей этой части Виза был в новинку. Зато Игнатов, зная историю Земли, прекрасно понял, что происходит, и как это называется. Это был тоталитаризм. Режим тотальной слежки, лжи и запугивания. То, что было в Германии и России в двадцатом веке, в Америке в двадцать первом, в Японии в двадцать втором.
Горожане не знали, как к этому относиться, отчего эффект получался только сильнее. Слишком привыкнув к жизни, когда власти их не запугивают, они только больше паниковали, когда стража хватала кого-то среди бела дня, вязала и увозила. Привыкнув болтать все, что вздумается, они не понимали, как можно сажать в тюрьму за слова. Привыкнув к тому, что барды – это, скорее, сказочники, чем распространители достоверных новостей, они оказывались сбиты с толку организованной и согласованной пропагандой. Они привыкли, что из города можно убраться в любой момент, и останавливались в растерянности перед запертыми воротами, где стража требовала разрешения на выезд.
Пару раз группа Икена посещала небольшие города, которые еще не были захвачены ордой. И вот там уже земляне, как говорят визанцы, "теряли нить понимания". Этот тип правления не походил ни на что известное. Когда земляне спрашивали, что это за строй, им отвечали: просто: "цивилизация". Все прочее было промежуточным состоянием между дикостью и цивилизацией.
Какая-то анархия… но, в то же время, не анархия. Да, есть градоправитель, который как бы стоит над всем городом. Но потом вдруг оказывалось, что только "как бы". Обнаруживалось, что таких градоправителей не один, не два, а полно. Один отвечал за войска, другой – за суды, третий – за озеленение улиц, четвертый – за городские стены, пятый… перечислять устанешь. Все они не подчинялись кому-то одному, но непостижимым образом ухитрялись ладить между собой, сколачивая временные союзы, коалиции, плетя интриги и устраивая заговоры.
При этом система работала. Не то, чтобы идеально, но достаточно хорошо. Были преступники, была мафия, но в большинстве городов разгул криминала не переходил какие-то рамки. Некоторые нищие просили на улице хлеба, но от голоду почему-то никто не умер. Кто-то болел и умирал от болезней, не сумев найти мага, чтобы вылечиться. Но не потому, что это стоило слишком дорого, а потому, что магов-лекарей не хватало на всех.
