Вогнанная на место обойма радости её обладателю не принесла.
— Неужели есть вероятность того, что он может напасть на нас после стольких лет, генерал? — повернулся к нему лицом сосед.
— Ещё сомневаешься, советник? — вытянулось лицо у военного. — Представь себя на его месте.
— Я на своём месте, ты тоже, вот и он, генерал. Где ему ещё быть после того, что он натворил, — отпустил колени гражданский и свёл руки на груди, откинувшись спиной на стену в ожидании полной разморозки «снежного» человека.
— Осталось 20 %… - напомнил механический голос. Потом ещё, и ещё… пока медик не встал из-за пульта и застыл у саркофага.
Человек внутри капсулы смотрел на него будто и не пробыл в заморозке полжизни.
— Он очнулся.
Генерал вновь придержал гостя.
— Не стоит, советник. Вы помешаете процессу приведения в сознание заключённого. К тому же я не думаю, что ему будет приятно увидеть нас с вами в момент пробуждения.
— Ну да, я не девица, — согласился советник, сжав пальцы в кулаки.
В этот момент генерал опустил руку с табельным оружием вниз и дулом к полу, снимая с предохранителя.
— Я буду задавать вам вопросы, вы отвечать мне, — предупредил медик пациента в капсуле. — Если поняли — моргните один раз. Если нет…
Договорить он не успел, пациент повёл себя неадекватно пробуждённому после длительного пребывания на грани клинической смерти в коме.
— Где я? — выдал не своим голосом и довольно писклявым заключённый-352.
— В Берлоге, — ответил в шоке на его вопрос медик, и спохватился с небольшим опозданием. — Вы нарушаете правила тюремного устава!
— Надо же, — стал чуть грубее голос у заключённого, — как интересно. Ты никогда не задумывался, мед, что правила для того и существуют, чтобы их нарушать?
— Никак нет, — отвлёкся он от подопечного, и обернулся на кого-то ещё, кого пока не видел в силу горизонтального положения тела заключённый, а едва приподнял голову, уткнулся лбом в саркофаг.
— Ну, хватит, — встал генерал с откидного стула.
Его примеру последовал гость.
— Ты свободен, медик.
— Но, генерал…
— Прочь, — сменил его у саркофага военный, тенью которого явился советник.
Располагаясь у него за спиной, он выглядывал из-за плеча.
— Привет, надзиратель, — заскрежетал зубами до хруста эмали заключённый. — Давно не виделись.
— Ты даже не представляешь себе насколько давно, Юрий, — уточнил генерал. — Если обещаешь вести себя тихо, возможно, окажешься вне стен тюрьмы.
— Даже так, — напряг члены тела заключённый, проверяя насколько они послушны и пластичны мышцы. Они отозвались болью, иначе бы на его лице не проступили предательские морщины.
— Не напрягайся, Юрий. Ты выйдешь отсюда при условии: никого не убьёшь, — сжал крепче рукоять табельного оружия генерал.
— Обещаю, вояка, — пошевелился внутри капсулы заключённый.
— Поклянись! И калечить тоже не станешь, — не унимался хозяин «Берлоги».
— Договорились, вояка. Выпускай уже — ну… — проверил на прочность каркас изнутри ногой заключённый.
— Помни, о чём мы договорились, — доверился его слову генерал. — И не забывай о долге!
— Ты ещё смеешь мне напоминать о нём, — зацепил коленом невидимую преграду заключённый, сотрясая саркофаг.
Медик предложил пустить усыпляющий газ.
— Пистолет надёжней, — противопоставил ему его генерал.
— С инъекциями?
— С атомными пулями! — выдал хозяин «Берлоги».
Больше тот не вмешивался.
— Хорошо, — пошёл генералу на уступки заключённый. — Ответь мне на один простой вопрос: какой сегодня день, месяц и год?
— 13 апреля 2161-го года, — опередил его советник.
— Знакомый до боли в теле голос, вояка, — вновь исказилось лицо гримасой боли у заключённого. — Отойди-ка в сторону, я хочу взглянуть на твоего подопечного.
— Ты не ошибся, Юрий, — вышел из-за его спины…
— Советник. Ты ли это?
— Я, больше некому. И кто, как не я, способен вытащить тебя отсюда. Вот выпал случай, и я тут как тут, — раздался неуверенный голос гостя.
— Тебя, я убью первым! — зажурился на мгновение заключённый.
— Юрий, ты клялся мне, что не станешь даже калечить, кого бы то ни было, тем более собственного освободителя, — напомнил генерал, по-прежнему пряча пистолет от заключённого.
