«Сначала был Молчун,
за ним пришел Ворчун.
Не забудьте Коротышку,
тоже славный был парнишка.
Но самый клевый хохотун
Все равно Вертун-Болтуууууууун!»
Помните? Помните Колечки Вертуна-Болтуна? Или его волшебный Ковер-Смердолет, на котором, несмотря на все его волшебные достоинства, никто не хотел летать из-за издаваемой им ужасной вони?
Уайетт стал звездой так быстро, потому что был исключительно умен, достаточно безумен и готов на все, только бы как следует рассмешить ребятишек. В жизни не встречал человека, который бы любил детей, как Уайетт Леонард.
Познакомились мы с ним за несколько лет до его прихода в нашу Раковую Труппу. Он был знакомым знакомых Каллен Джеймс и узнал, что у него лейкемия в самом зените славы. Этот удар судьбы Уайетт воспринял удивительно спокойно. Скорее всего, в глубине души он просто никогда не верил, что недуг способен одолеть его. Как-то раз он даже обмолвился, что любовь миллионов ребятишек непременно удержит его над свирепыми волнами, бушующими в море смерти.
Через шесть месяцев после того, как я начал работать с труппой в Нью-Йорке, он появился на репетиции и попросил разрешения посмотреть. Начать готовиться к реальной постановке мы решились только через год, поскольку поначалу наши репетиции были скорее ни чем иным, как своего рода групповой терапией. Одна до предела ожесточенная болезнью молодая женщина, в результате облучения потерявшая волосы, увидев его в зале, указала на свою лысую голову и спросила, не найдется ли у него в передаче роли и для нее. Нашлась. Помните Женщину в Парике с этим ее розовым платьем и совершенно несусветными прическами? Первая звезда, ведущая происхождение из нью-йоркской Раковой Труппы. Люди, занятые в передаче, считали ее просто какой-то полоумной, которая наголо бреет голову. Ни Уайетт, ни она сама так никогда никому и не рассказали правды, а потом она умерла, и Вертун-Болтун сделал такое шоу о смерти, что получил за него «Эмми»42 .
Когда же необходимость постоянно подвергаться разного рода процедурам и подолгу валяться по больницам наконец полностью лишили его энергии и воли к сопротивлению, он забросил телевидение и стал одним из самых активных членов нашей труппы.
Фил был страстным поклонником передачи и просто ушам своим не поверил, услышав, что я лично знаком с Уайеттом. Пришлось их познакомить. Через месяц компания «Ускоренная Перемотка» отправила Вертуна-Болтуна самолетом в Лос-Анджелес, и там он сыграл ту очень известную и очень странную сцену в «Снова полночь», от которой потом зрители буквально катались со смеху… и блевали.
Прочитав утром «Мистера Грифа», я позвонил Уайетту и попросил его временно заменить меня на репетициях пьесы. Узнав о причине моего отъезда, он заявил, что я должен найти себе на замену кого-нибудь другого, поскольку он летит со мной.
– С чего бы это?
– Расскажу в самолете. Во сколько вылет? Поедем на моей машине.
Мне и раньше доводилось оказываться в компании знаменитостей, и всегда было интересно наблюдать, как на них реагируют обычные люди. В случае с кинозвездами, на лицах окружающих обычно преобладали восхищение и вожделение, но, зачастую, они выражали и темные чувства – зависть и голод, неподдельный гнев.
С Уайеттом все обстояло по-другому. Когда он оставил машину на стоянке в аэропорту Кеннеди, служитель не только получил от него автограф на кепке-бейсболке, но еще и быстренько слетал к ближайшему киоску с хот-догами за приятелями. Вскоре нас уже окружала небольшая толпа, из которой то и дело слышались возгласы: «Вертун!» Передача исчезла с экранов уже более года назад, но он до сих пор оставался их веселым героем и другом. Сначала ему пришлось обменяться с пятью присутствующими тайным приветствием – прикоснуться сначала к сердцу, потом к носу, послать воздушный поцелуй, и, наконец, обменяться рукопожатиями. Затем последовала раздача автографов. Какой-то оборванец стал выпрашивать сувенир. Уайетт протянул ему взятую с собой в дорогу книжку в мягкой обложке, и оборванец попросил ее надписать.
– Но ведь я же не автор!
– Да, но зато она ваша!
То же самое повторялось еще несколько раз – и в здании аэропорта, и позже, на борту самолета: приветствия, рукопожатия, искренние выражения любви к старому другу, с которым давно не виделся.
