Анмаглахка трудно испугать, и все же Бротан шагал споро, как если бы незаметно для окружающих пытался спастись бегством. Даже Малец затрусил резвее, удирая от возмущенных возгласов:
— Мы должны туда вернуться! Я не закончила записи! Ты меня слушаешь?!
Могучая фигура Бротана заслоняла источник этих криков, до тех пор пока из-за спины эльфа не вынырнула, едва поспевая за ним, Винн Хигеорт.
— И не смей называть меня «девочкой»! Если ты так долго живешь на свете, да еще вырос этаким верзилой — это еще не повод считать меня ребенком!
На каждый шаг Бротана маленькой Хранительнице приходилось делать два торопливых шага, при этом она едва доставала ему до груди. Винн было двадцать с небольшим, и ее каштановые, не заплетенные в косу волосы в беспорядке реяли вокруг овального оливково-смуглого лица. Желтые штаны и просторная коричневая рубаха изначально шились на эльфа-подростка из клана Сгэйля, и Винн, чтобы не путаться в штанинах, пришлось закатать их повыше. Потрепанный мужской плащ, кое-как подрубленный по краю, придавал ей еще более нелепый вид.
— Ты меня слышал или нет? — гневно вопросила она, дергая Бротана за плащ.
По лицу анмаглахка нелегко понять, о чем он думает, еще труднее прочесть мысли так называемого мастера-анмаглахка, к примеру того же Бротана либо Уркара… но сейчас дело обстояло иначе. На внешне бесстрастном лице Бротана явственно читалась мольба о помощи.
Магьер не сумела сдержать ухмылку.
— Винн, — сказала она, — оставь Бротана в покое. Ты его сегодня и так уже замучила.
Малец коротко гавкнул в знак согласия и плюхнулся на доски причала рядом с Магьер. Винн, не веря собственным ушам, сердито уставилась на нее:
— Эльфы в рыбной лавке применяли для копчения лососины печь диковинной формы. Я никогда прежде не видела, чтобы рыбу закоптили так быстро. Это крайне полезные сведения, и их необходимо записать… а я подозреваю, что вряд ли еще вернусь сюда. А ты?
— Она была… — резко перебил ее Бротан, но тут же перешел на обычный вежливый тон: — Она задавала слишком много вопросов. Я почувствовал, что нам лучше будет уйти.
Магьер прекрасно понимала их обоих. Ни она, ни Винн, ни даже Лисил не могли в этом городе и шагу ступить без сопровождения. Людей в этих краях никогда не встречали с распростертыми объятиями, не говоря уж о том, чтобы отпускать их подобру-поздорову. Винн была книжницей и Хранительницей Знания, а потому бегло владела наречием, на котором говорили эльфы ее родного континента. Однако же она жить не могла без того, чтобы не сунуть свой хорошенький носик во все новое и неизвестное, что встречалось ей на пути.
— Гляди, вот наш корабль, — сказала Магьер и указала в сторону моря, надеясь отвлечь девушку от свары с Бротаном.
Сердитое личико Винн тотчас прояснилось.
— Вон тот, большой?
Малец поставил торчком уши, и Магьер потрепала его по загривку. Пес тихонько заскулил и оглянулся на город. Или же он всматривался в лес, который простирался сразу за городской окраиной? В последние дни Малец часто поглядывал на лес, то и дело пропадал надолго, а Магьер оставалось лишь гадать, чем же это он занят. Пес повернул узкую морду к кораблю, который подходил к причалу, и солнечный свет отразился в его кристально-голубых глазах, заиграл на серебристой шерсти.
— Красавец… — прошептала Винн. — Гляньте на его паруса! И как только у грузового судна может быть такая скорость и небольшая осадка?
Бротан испустил тяжелый вздох — опять вопросы…
— Красавец? — фыркнул Лисил, — Поглядим мы на эту красоту, после того как тебя пару дней помотает на нем из стороны в сторону.
Винн глянула на него, выразительно изогнув бровь:
— У меня никогда не бывает морской болезни. Плавание через океан в Белашкию было для меня настоящим праздником.
Лисил стиснул зубы, и Магьер очень захотелось, чтобы Винн заткнулась.
— Ты привыкнешь, Лиишил, — заверил Сгэйль, произнося имя Лисила на эльфийский манер. — Мне тоже поначалу было худо. Однако же я часто плавал по морю, и теперь качка на меня совершенно не действует.
Бротан встал рядом с Магьер, быть может, заслоняясь таким образом от Винн. Малец тотчас протиснулся мимо Лисила и, глядя на Бротана, угрожающе сморщил верхнюю губу. Пес по-прежнему не жаловал мастера-анмаглахка.
