Рассудок, а не ярость. Я ещё не очень хорошо разбирался в том, чему Спаркс пытался меня научить. Я только учился не устраивать своим дыханием больших пожаров или не заставлять людей верить в мою ложь. Он даже не начал учить меня заклинаниям, которые, по его словам, пока мне не пригодятся.
Если бы только я… Стоп, что за стихотворение когда-то читала мне мама? Которое бабушка ей пела? Может ли оно быть заклинанием?
Может.
Огонь оставит пепел,
Погонит ветер пыль.
А солнце мир осветит.
Дуб, ясень – сказка, быль…
Это всё, что я знал, но этого было недостаточно. Требовалась концовка. Думай!
– Огонь даёт тепло, огонь несёт добро…
Ничего.
Без паники. Думай!
Ой! Может, всё проще?
Заставляя себя думать не о словах, а о смысле, я повторил попытку. В этот раз – на языке огня, и, когда закончил, сложенные палки вспыхнули. Только бы помогло…
Время шло, но ничего не менялось. Надежда стала угасать, и по щекам тихо заструились слёзы. Я не шевелился, не предпринимал попыток убрать ветки, а просто со страхом смотрел на расплывающийся погребальный костёр.
И тут – нет, не померещилось – до меня донёсся слабый кашель. Струйка тёмно-зеленого дыма вылетела изо рта Спаркса, его грудь начала потихоньку вздыматься. Других признаков жизни заяц не подавал, но огонь загорелся сильнее. Я решил собрать ещё веток, чтобы подбросить в костёр.
Не знаю, сколько прошло времени: огонь ярко и сильно пылал, я бегал туда-сюда, подкидывая дрова. В конце концов, когда пламя набрало силу, Спаркс поднялся и уселся в самом сердце костра.
Он начал потягиваться, но, застонав, прекратил.
– Больно. Как будто меня заморозили, сковав суставы льдом, – сообщил он на языке пламени.
Я ответил на нём же:
– Не слишком далеко от истины. Ты был холодным и серым, когда я принёс тебя. Скорее пепельный заяц, чем огненный.
Он перешёл на человеческий:
– Значит, я обязан тебе жизнью.
– Мы квиты. Я просто отплатил тебе за спасение от Русалки.
Заяц кивнул:
– Меня зовут Шакхарра.
Он произнёс имя на языке пламени, с тремя трескучими паузами.
– Скажи, как тебя освободить.
Заяц выпрыгнул из пламени:
– Может быть, позже. Для начала я хочу посмотреть, что из тебя получится.
Я подумал, что стоит вернуться в школу, хотя уже поздно, а дом – намного ближе. Но вначале я убедился, что внутри никого нет, потом спокойно вошёл.
Я выпустил Спаркса из рюкзака, чтобы найти перекус, и обследовал запасы холодильника. В морозилке нашлось несколько вафель, оставшихся после воскресного завтрака.
– Что ты делаешь? – изумился Спаркс.
– Ем вафлю…
– Замороженную?
– Они домашние.
– Но вы же их заморозили!
– Мне нравится хруст.
Я откусил ещё кусочек.
Заяц вздрогнул и с отвращением поморщился:
– Люди!
Не обращая внимания на его реплики, я продолжил жевать вафлю. Я привык есть холодное или разогревать еду самостоятельно. И вообще научился заботиться о себе до того, как мама встретила Оскара. Оскар, конечно, был большой проблемой, но готовил вкусно. Лучше, чем мама. Поэтому обедать мы стали регулярно. И всё же он очень странный… Этот его подвал…
– Кальван!
– Да… – пробормотал я.
– Ты здесь?
Я моргнул:
– В смысле?
– Ты уже минуты три не ешь эту ужасную вафлю и смотришь в никуда.
– Я?
Вафля начала таять. Я доел эту и взял ещё одну. Подтаяв, они стали даже вкуснее. Перекусив, я стал чувствовать себя значительно лучше. Видимо, топливо требовалось не только Спарксу.
– Я думал, прошла секунда.
– Сегодня у тебя достаточно приключений. Неудивительно, что ты зависаешь. – Он говорил как обычно, но тон заметно смягчился.
Я показал ему язык:
– Вафли сделал Оскар.
– Очень рад за него. Ещё можно воспользоваться тостером, и они снова станут свежими. Как думаешь?
– Тут до меня дошло, что дома мы совершенно одни. И в запасе у нас имеется несколько часов.
Обычно мама работала дома и постоянно находилась со мной.
– И-и-и?
Я нырнул в коридор и посмотрел на большую старинную дверь, ведущую в подвал. Я ненавидел ходить туда и при более спокойных обстоятельствах, но всё равно дёрнул за ручку. Конечно, заперто. Я повернулся к Спарксу, который последовал за мной в коридор.
– Как у тебя с замками?
– Имеешь ввиду со взломами?
