И тут случилось чудо.
Откуда-то сбоку вынырнул незнакомый парень и загородил меня собой. Главарь банды мигом побледнел и отступил на шаг. Повинуясь его жесту, остальные поспешили отойти к нему за спину. Я стала свободной, и мне было очень любопытно, кто рискнул заступиться за несчастную девушку. Незнаковый защитник повернулся ко мне, и я, увидев его лицо, застыла соляным столбом, забыв даже дышать. Это был он. В этом не было никаких сомнений. Эти печальные небесно-голубые глаза не дают мне покоя уже давно, нарушая мой сон.
— С тобой все в порядке? — спросил он меня обеспокоенным голосом. Я медленно кивнула Парень, как мне показалось, облегченно расслабил плечи. Я во все глаза смотрела на него, не решаясь сказать ни слова — все они волшебным образом перепутались у меня в голове — и пропустила миг, когда белоснежная рубашка его пропиталась кровью. Мой спаситель застонал и, зажимая ладонью рану в боку, осел на асфальт. Главарь банды не стерпел позора и отплатил за него предательским ударом ножа. Сейчас он со всех ног мчался прочь, и я могла бы догнать его и убить, но вместо этого упала на колени рядом с парнем из моих снов и бережно взяла бледную руку, проверить пульс. Сердце его билось неровно. Я не могла поверить, что все вот так вот закончиться. Мое маленькое чудо, самое прекрасное, что было сейчас в моей жизни, умирало у меня на руках. Слезы текли и текли, мешая мне быть может в последний раз посмотреть в небесно-голубые глаза…
— Нет, — прошептала я и добавила уже громче и увереннее, — так не пойдет.
Я подхватила с земли истекающее кровью тело и со всей возможной сверхъестественной скоростью, данной мне вампирской природой, побежала к своей старой квартире — она была где-то совсем рядом. Попасть внутрь было несложно, хотя ключей я не имела. Бережно, как ребенка, я уложила человека на не заправленную еще с моего последнего посещения постель и осторожно расстегнула рубашку, обнажив ужасную рану. Кровь продолжала течь, источая ни с чем не сравнимый соблазнительный запах. Такой сладкий и дурманящий, какого мне никогда еще не приходилось встречать ни у одного человека. Он сводил меня с ума, не давал сосредоточиться. Я заставила себя думать только о жизни спасшего меня парня, ничего не подозревающего о том, кто я такая, которому просто стало меня жаль. Тут я сообразила, что даже не знаю его имени. Парень застонал. Я, как ужаленная, поднялась на ноги и бросилась на кухню. Я имела посредственное представление о том, как именно оказывают первую помощь смертельно раненым (я смогла определить это по запаху его крови). Я набрала тазик воды и нашла чистую ткань, чтобы промыть рану, и вернулась в спальню. От вида теплой ароматной крови у меня закружилась голова. Я ужасно испугалась, что накинусь на беззащитного человека, для которого сейчас потеря даже пары лишних капель может оказаться фатальной. Я безвольно опустила руки, и таз с кровавой водой опрокинулся на пол, залив всю постель и прикроватный коврик. Жажда стала практически невыносимой. Я выскочила из спальни от греха подальше и шумно перевела дух. Несколько минут, может больше, я постояла, прислонившись спиной к закрытой двери, и, наконец, решилась войти внутрь. Залитая кровью постель, еще хранившая тепло человеческого тела, была пуста. Я замерла посреди спальни, не веря в происходящее. Как мог смертельно раненый парень выбраться из комнаты, дверь которой подпирала вампирша?! Не через окно же он выпал?..
Я вспомнила, как когда-то он спрыгнул с моста в реку и остался жив…
Подбежала к окну. Створка его была приоткрыта, ветерок трепал тюлевую занавеску. Внизу никого. Ни души. Я окинула комнату усталым взглядом и увидела не замеченную ранее деталь. На подушке лежал заляпанный алой жидкостью тетрадный листок. На нем аккуратным витиеватым почерком было выведено: "Не ищи меня, пожалуйста. Я сам тебя найду, обязательно. Габриель". Значит, Габриель. Так его зовут. Необычное имя, скорее всего не настоящее. Но красивое. Я мечтательно улыбнулась и, задумавшись, поднесла записку к лицу, втянула божественный аромат вожделенной крови и несмело слизнула случайные капли. Вздох благоговения сорвался с моих губ. Ничего замечательнее я не пробовала и вряд ли когда-нибудь попробую. Я должна держать себя в руках — передо мной целый город, но этого человека я не трону. Даже если во всем мире мы останемся вдвоем.
