— А теперь, помоги мне отрезать волосы, — попросила она, протягивая Дэну нож.
— Пруденс, я не смогу!
— Сможешь Волосы не влезут под шляпу. Дэн послушно принялся резать густые пряди, которые мягко падали у ног девушки. Покончив со своим делом, Дэн рассмеялся.
— Как не стыдно! — упрекнула его Пруденс. — Я и без тебя знаю, что видок у меня нелепый.
— Видок еще тот: волосы встали торчком и смотрят в разные стороны.
— Хорошо, что у меня нет зеркала. — Пруденс схватила шляпу, нахлобучила ее на голову и подмигнула Дэну.
Он поспешил попросить прощения, и вскоре к девушке вернулось хорошее расположение духа. Подражая попечителям сиротского приюта, она принялась разглагольствовать о греховности тщеславия. Пруденс умела передразнивать людей, ей удалось рассмешить спутника.
Эту ночь они провели под ветхой крышей заброшенного коровника, тесно прижавшись друг к другу, чтобы согреться. С первым лучом солнца, подгоняемые голодом, они двинулись в путь.
Но в этот день им явно не везло: старуха, развешивавшая белье перед домом, услышав просьбу о хлебе, пригрозилась спустить собак. То же самое повторилось на двух следующих фермах, и Пруденс постепенно овладевало отчаяние. Напрасно она не сбежала одна, незачем было подвергать Дэна опасности и мукам голода.
Почувствовав, что она приуныла, Дэн попытался развеселить ее.
— Не вешай нос! Посмотри-ка на меня! Прежде чем Пруденс успела остановить его, он выбежал на середину дороги и прошелся колесом.
— Я стану акробатом, вот увидишь! — крикнул он.
Ни Дэн, ни Пруденс не услышали шум подъезжающего экипажа. Когда из-за поворота внезапно вывернула упряжка скачущих галопом лошадей, Пруденс предостерегающе вскрикнула, и мальчик застыл как вкопанный. От неожиданности он не мог двинуться с места.
Кучер попытался остановить лошадей, но было уже слишком поздно. Пруденс услышала тошнотворный глухой стук и увидела, как Дэн отлетел на обочину. Позабыв о немилосердно ноющих ступнях, девушка бросилась к нему и упала на колени в сырую траву. Дэн лежал неподвижно — казалось, жизнь покинула его.
Тишину нарушало лишь постукивание копыт перепуганных чистокровных коней. Внезапно Пруденс услышала шаги и вскинула голову, вглядываясь сквозь завесу слез в приближающегося незнакомца.
— Убийца! — выкрикнула она, вскочила и, обезумев от ярости, бросилась на него с кулаками. — Вы убили Дэна!
Незнакомец молча отстранил ее, прошлепал по грязной обочине и, склонившись над пострадавшим, стал осторожно ощупывать его.
— Он жив, — наконец произнес незнакомец, — и все кости целы. Мальчик в порядке — если не считать раны над бровью. Должно быть, рассек лоб при падении.
— Это вы виноваты! — крикнула Пруденс. — Я слышала удар…
— Хорошо еще, что лошади не затоптали его насмерть. Крыло экипажа лишь слегка задело парнишку. Надо снять с него…
— Не прикасайтесь! — перебила Пруденс. — Довольно! Я сам о нем позабочусь.
Незнакомец смерил ее взглядом.
— На этом поприще ты уже потерпел фиаско. Успокойся! Твоя истерика ему не поможет.
Он бросил взгляд поверх головы Пруденс, и выражение его лица внезапно изменилось. Пруденс тоже оглянулась и с удивлением обнаружила, что поодаль молча стоит небольшая толпа. Это было на редкость пестрое сборище, и хотя оно не двигалось с места, Пруденс вдруг стало жутко.
Незнакомцы не походили ни на фермеров, ни на почтенных арендаторов или крестьян. В большинстве своем они были облачены в лохмотья и грубую мешковину, в прорехи виднелась почерневшая от грязи кожа. Среди них Пруденс заметила несколько калек и женщин с младенцами на руках, но это не успокоило ее. На лицах бродяг поигрывали хищные ухмылки: было нетрудно догадаться, что они замышляют.
И вправду, им чертовски повезло. Богатый путешественник оказался застигнут врасплох. Десятки глаз алчно вспыхнули в предвкушении поживы. Как только владелец экипажа поднялся на ноги, один из оборванцев выступил вперед.
— У вас неприятности, ваша честь? — осведомился он. — Надеюсь, лошади не пострадали? — Не дождавшись ответа, он шагнул ближе. — Не найдется ли у вас пары лишних монет для несчастных, искалеченных на службе отечеству? До нас никому нет дела…
