— Риокаа! — прикрикнул на друга Эрик. — Ты можешь выслушать меня, или постоянно будешь перебивать?! — Риокаа испуганно смолк и округлил свои глаза цвета перезрелой черешни. — Давай посмотрим на это по-другому. Акула наверняка бы, как ты выражаешься, сожрала нас, если бы была людоедом. У Мик кровоточила нога, а ты, Риокаа, не хуже меня знаешь, о чем это говорит. Большинство акул, почуяв кровь, бросились бы на человека. Им прекрасно знаком этот запах — запах еды. А эта — не бросилась. Она осторожно подплыла к нам и даже дала мне себя погладить. А ее глаза… Ты бы видел ее глаза… В них была такая неземная тоска, что даже мне стало жутко и больно… Нет, Риокаа… Эта акула не трогает людей. Скорее, наоборот, — люди ведут за ней неустанную охоту. В одном ты прав: эта акула не из наших вод. Слишком уж она отличается от тех, что мы привыкли видеть. Бог знает, кто она на самом деле… Но одно я могу сказать точно — к исчезновению местных жителей она не имеет никакого отношения…
Если бы Риокаа запомнил слово «оптимист», то непременно использовал бы его по отношению к Эрику. Такая огромная акула не могла не иметь отношения к исчезновению людей. И в этом Риокаа был убежден. Пусть Эрик — друг акул — говорит все, что угодно. Риокаа не сомневался, что разгневанный бог Камохоалии либо напустил на людей ухинипили, либо сам решил отомстить белым людям, вторгшимся в океан…
Не зря полинезийцы продают свои земли на побережье и бегут в города. Стало слишком опасно выходить в океан за рыбой. Огромная акула может запросто перевернуть лодку и съесть рыбаков. Да и детям-шалунам теперь запрещено плавать в местных водах… Жизнь на побережье очень изменилась за последнее время…
— Эрик думать, как думать… — качая головой, произнес Риокаа. — Акула есть. Люди — страшно. Бежать-бежать с побережья… — Он махнул рукой. — И Риокаа думать — бежать из лагуны. В город — к мои дочки.
Лицо Эрика омрачилось. Если уж старик Риокаа собрался оставить лагуну, значит, дела плохи. И как объяснить этим людям, что их страх необоснован, что акула безопасна? Он покосился на Мик. Она тихо сидела в уголке и рассматривала повязку на ноге. В воде она прекрасно держалась, но, когда они выбрались на сушу, у нее сдали нервы. Эрик повернулся к Риокаа.
— Твоя наливка с собой? — поинтересовался он у старика.
Риокаа хлопнул тройными подбородками и, как фокусник, извлек бутыль из рукава рубашки.
— Мик, — позвал девушку Эрик. — Глотни-ка этого. Тебе станет легче…
Мик послушно взяла бутыль, сделала несколько глотков и вернула ее Риокаа. Ей и вправду стало легче. По венам побежала искорка, согревая тело и душу. От сознания того, что они с Эриком пережили, у Мик зачесались запястья. Но это было не так уж плохо — это означало, что она наконец-то пришла в себя.
— Ну как? — озабоченно спросил Эрик.
— Уже лучше, — слабо улыбнулась Мик. — До сих пор не пойму, почему она нас не тронула?
— Я пытался объяснить Риокаа, но и он не понимает… Я уверен: эта акула — не людоед. Она не хотела нас трогать, ей было просто любопытно узнать, кто мы такие…
— Наверное, это единственное объяснение… — задумчиво согласилась Мик.
— А Риокаа считает по-другому. Он по-прежнему убежден, что акула — это Камохоалии… Мало того, он тоже собирается бежать с побережья. Как и другие люди, напуганные акулой…
Неожиданно раздавшийся стук в дверь заставил всех вздрогнуть.
— Милости прошу к нашему шалашу, — сумрачно отозвался Эрик.
Дверь открылась, и на пороге дома появился Мидас. Тот самый Мидас Стэпман, о котором Мик неоднократно слышала от Риокаа и Эрика. Это был приземистый мужчина с круглым брюшком, как удачно выразился Эрик, напоминавшим зрелый кокос. У него были какие-то рыже-соломенные волосы и маленькие, влажные, хищно бегающие глазенки, напоминавшие по цвету выгоревшую на солнце листву.
— Очень вовремя, — хмуро констатировал Эрик. — И, по всей видимости, с тем же вопросом, что и раньше?
— Мне всегда нравилась ваша проницательность, мистер Торланд, — сладко улыбнулся Мидас. — Как всегда, с тем же вопросом. Честно говоря, мне не понятно ваше упрямство. Вы вырываете из своей жизни цивилизацию, как сорную траву с грядки. В чем проблема, мистер Торланд? Жизнь в городе на порядок, а то и на два выше, чем в этом богом забытом месте. Супермаркеты, дискотеки, работа — уж вам-то будет где развернуться, — все прелести жизни… К тому же, — Мидас покосился на Мик, — у вас появилась дама… Вряд ли ей понравится жить в этой глуши…
