— Он навредит вам.
— Нет, не навредит. И я не позволю ему повредить тебе тоже.
— Я сама умею присмотреть за собой.
— Я знаю, чего ты умеешь, — сказал я. — Но то, как ты собираешься это делать, может нанести тебе только вред. Я знаю о твоем отце, Миранда. Я знаю, что он сделал с тобой, и знаю, что ты сделала с ним. И понимаю…
Она снова стала вырываться из моей хватки, начала кричать «убийство!», этот вечный крик лондонского сброда, и пинать дверь чулана. Я повернул ключ и шагнул в сторону, чтобы позволить ей убежать.
Громадный мужик в зеленом свитере, замызганном пятнами общественной харчевни, стоял на верхушке лестничного пролета, и явно желал знать, отчего такой переполох. Я подобрал импа, метнул в него и оставил мужика там хнычущим какую-то чушь о крысах и последовал за Мирандой. Я знал, что она направится прямо к Калиостро. Настало время и мне встретиться с ним.
* * *
Красный «ягуар» дожидался на конце Камден-Пассажа. Донни Халливел выскочил из него, как пробка из бутылки шампанского.
Я поднял вверх портфель и сказал, что буду иметь дело только с человеком, на которого он работает. Водитель «ягуара» что-то пробормотал: Донни Халливел полез в карман своего мятого пиджака и показал мне небольшой черный пистолет. Улыбка его была гримасой, словно кончики рта поднимались на пружинках. Один передний зуб был золотым.
— Забирайтесь в машину, — сказал он.
Я сел на заднее сидение. Миранда горбилась в уголке, маленькая и напуганная. Она посмотрела на меня, закусив верхнюю губу, и отвернулась, когда я сказал ей, что все будет олл райт.
— У него меч в трости, — сказал человек за баранкой. — Разберись-ка с ним.
Донни Халливел забрал у меня трость, вытащил из ножен клинок, вонзил его между камней мостовой и согнул под прямым углом. Он оставил его там подрагивать, словно сломанный Эскалибур, и затолкался в машину, сделав заднее сидение неприятно перенаселенным и окутав меня дрожжевым запахом затхлого пота. Водитель положил руку на спинку пассажирского сидения и посмотрел на меня. Я понял, что видел его две ночи назад в кафе, и понял, что он, должно быть, и есть тот самый человек, который называет себя Калиостро.
— Отпустите девушку, — сказал я. — Она не имеет к этому никакого отношения.
— Она пыталась обмануть меня, — сказал Калиостро. У него было то четкое английское произношение, которое было нормой на радио Би-Би-Си примерно двадцать лет назад. С квадратным, красивым лицом, в черной водолазке под пиджаком из черного вельвета, он выглядел как профессор философии, который пишет бестселлеры, злословя на своих коллег. Его черные волосы, почти наверняка крашеные, были подстрижены очень коротко, демонстрируя под собой белый скальп, глаза бледно-голубого цвета, словно солнечный свет, проникший сквозь снег, смотрели немигающе и напряженно. Он выглядел старше меня, но таковым явно не был.
Миранда рядом со мной пошевелилась и сказала:
— Я вас никогда не обманывала. Я хотела отдать вам книгу, но он нашел меня, правда? И забрал обратно.
— Ты должна была сразу же отдать ее мне, — сказал Калиостро.
— Мы же договорились. Вы сказали, что научите меня всему.
— И я это сделаю, — сказал Калиостро. — Какие чудеса. Жаль только, что ни ты, ни мистер Карлайл не переживете этого.
Он посмотрел на Донни Халливела и сказал:
— Покажи мне книгу.
Громадина взял у меня портфель и защелкал замками. Калиостро тронул книгу длинными белыми пальцами, потом приказал слуге закрыть портфель и положить его на переднее сидение. Он улыбнулся мне и спросил:
— Вы не узнаете меня?
— Мы встречались прежде?
— В 1941, - сказал Калиостро, выжал сцепление и въехал в поток транспорта, игнорируя яростный гудок автобуса.
— На чьей вы были стороне?
— Надо ли спрашивать?
— Думаю, нет.
— Я был тогда едва мальчишкой. И поэтому мне потребовалось определенное время, чтобы научиться продлевать свою жизнь, и я несколько постарел. Вы, однако, выглядите совсем таким же, как выглядели тогда. Вы даже носите все тот же глупый маскарадный костюм.
— Это не маскарадный костюм, — сказал я, вспоминая молодого человека, который смотрел на меня спокойным взглядом чистейшей ненависти, стоя между двух военных полисменов в комнате, заполненной синеватым туманцем от сжигаемых им блокнотов с одноразовыми кодами, пока солдаты вели бой с его помощниками. Я сказал ему сейчас:
