- Ты что заснул что ли, дядя? Или с нами хочешь? Вали отсюда!..Стук в боковое окно и грубый окрик вернул Захара в действительность. Перед водительской дверью стоял мордатый майор в бронежилете и с "калашом" на плече. Только сейчас Захар заметил, что своим автомобилем перекрыл выезд от особняка. В другой ситуации он нашёлся бы, что ответить зарвавшемуся "мусору", но сегодня так и не найдя, чем ответить на грубость, он резко включил заднюю передачу, чуть не задавив прохожих, затем, выехав из проулка, развернулся через две сплошные и умчался в сторону Садового Кольца...
Григорий Борисович Глотов.
Григорий Борисович Глотов, по кличке «Глот», к шестидесяти годам имел за своими плечами довольно насыщенную жизнь. Поначалу она складывалась для него более чем удачно: уже в двадцать лет он стал чемпионом Москвы по рукопашному бою, занимаясь тогда у Тадеуша Касьянова (лихого боцмана из популярного фильма «Пираты двадцатого века»), затем сам начал преподавать запрещённое в то время каратэ. В начале девяностых органично влился в существующие реалии, в которых на первое место вышли физическая сила и напор, сколотив бригаду из занимающихся у него ребят.
Новые времена внесли коррективы не только в незыблемые постулаты уголовного кодекса, но и совершили переворот в сознании людей. Спортсмены, молодые качки, «быки», прошедшие тюремные университеты, строили отношения друг с другом в соответствии с законами рынка. Деньги, точнее их количество, становились доминантой поведения, мерилом дружбы, традиций, жизни. При поддержки воров старой школы (благо Глот родился в исторически криминальном районе Москвы – Сокольники, где авторитетных людей, готовых подставить плечо, было предостаточно) и руководствуясь нетленным произведением Марио Пьюзо, он быстро овладел искусством делать крышу коммерсантам и облагать налогом зарождавшееся тогда кооперативное движение. Его бригада входила тогда в состав «сокольнической братвы» и держала под контролем несколько коммерческих предприятий в Сокольниках.
Глот добавил себе вистов, когда отсидел «десятку» за убийство, но как поговаривали тогда, он взял на себя чужую вину, так как подельники были старше и могли получить вышак. Срок отмотал в Новокузнецке, где зарекомендовал себя с лучшей стороны перед братвой и перед администрацией. По возвращении упрочил свой авторитет и в 1998 году по инициативе московского вора Савоськи (Владимир Савоськин) получил крещение. Позднее, будучи в хороших отношениях с измайловским авторитетом Аксёном, в конце девяностых он и его группировка попала в «орбиту» влияния измайловской ПГ, более мощной и структурированной. В то время Захар и познакомился с Глотом, который помог ему, когда на его обменный пункт наехали «солнцевские» во главе со знаменитым Михасём. Позднее, отметив потенциал Захара, Глоту хватило ума не тупо получать «крышевые» с фирмы своего подопечного, а сделать его полноправным партнёром, позднее отдав ему в управление остатки былой «империи».
Сейчас Глот жил за городом, в престижном Кратове - живописном месте в двадцати километрах от Москвы, в своё время облюбованном товарищами по «цеху». На большом, порядка трёх гектаров, участке, огороженном внушительным кирпичным забором (прозванным в округе «кремлёвской стеной»), стоял огромный, несуразный домина, как будто по ошибке построенный какой-то заезжей бригадой шабашников. История постройки этого монстра следующая. Как только Глот приобрёл этот участок (по совету «авторитетных соседей»), ему пришлось на полгода отправиться в бега на солнечный Кипр, пока не уляжется кипеж.
Строительство он второпях поручил своему старому корешу, который после отсидки был у него типа управляющим поместьем. Тот, не получив чётких указаний, построил дом на свой вкус. Коттедж получился огромный по площади, но больше походил на что-то среднее между хрущёвской пятиэтажкой и лагерным бараком чем на загородный особняк.
По приезду Глот (сам имевший такое же отношение к золотому сечению Леонардо да Винчи, как и его водитель Фикса к эстетической косметологии), конечно, повозмущался, даже в сердцах сломал челюсть старому корешу, но потом смирился - не ломать же такую «красоту»?
