Я очень боялся, что Рамона, лишь по моей вине втянутая в эту историю, будет ругать меня, плакать, говорить, как сильно она ошиблась, посылая мне поздравительную открытку на день рождения, но, к счастью, получилось совсем не так. Она вообще предпочитала не разговаривать про погибшего пса Гарика, про пытку, учиненную бандитами прямо у нее на глазах, про «извращенца», едва не изнасиловавшего ее и про все прочие беды, вошедшие в ее дом сразу же после моего там появления.
Едва Рамона вышла из душа, она сразу же прилегла на одну из кроватей и тихо попросила, чтобы я лег с ней рядом. Потом нежно прижалась ко мне, поцеловала в щеку и довольно быстро уснула. Ее организм выбрал для истерзанной нервной системы самую лучшую разгрузку – сон. Жаль, я не мог вслед за ней последовать в царство грез, а не мешало бы. Я просто молча лежал, боясь пошевелиться и потревожить ее, и думал, думал, думал – о том, что же уготовила мне судьба на этот раз?
Сотни различных вариантов развития ситуации прокручивались у меня в голове, но самым лучшим исходом по-прежнему оставалась моя смерть. Я не мог сделать для них большего, чем уже сделал, – отдал им дискету с секретной программой кодирования человеческой психики. Удобная вещь, не правда ли?
Наконец мысли мои стали более размытыми, формулировки – нетвердыми, и я совсем незаметно погрузился в состояние глубокой дремы. Это нельзя было назвать сном, так как я отчетливо различал все окружающие меня звуки, чуть уловимое шевеление Рамоны, о чем-то вполголоса разговаривающей во сне, как гулко отозвались по скрытому за дверью коридору чьи-то шаги, как они замерли возле вставленного наоборот – чтобы наблюдать за комнатой – «глазка», а после минутной паузы вернулись обратно к лестнице. И наконец, я услышал, как к фасадной части особняка подъехала машина. Спустя десять минут в двери щелкнул замок, и громкий голос Альберта разорвал застывшую тишину.
– Хватит спать, воин! Подъем…
– Что ты хочешь от меня? – Я сел на кровати и сделал презрительное выражение лица. Рамона тоже проснулась, но еще не окончательно, и сейчас усиленно протирала глаза и поправляла волосы. Ох, женщины, не знаю, что должно произойти, чтобы они перестали в первую очередь думать о том, как они выглядят.
– Она останется здесь. Ты, – Альберт ткнул пальцем в мою сторону, – пойдешь со мной. Быстрее шевелись!
Я не стал спорить, сопротивляться, ведь смысла в таких действиях не было никакого, а зашнуровал кроссовки и направился вслед за Альбертом. Около двери стоял еще один, незнакомый мне верзила, сейчас он шел сзади.
Мы спустились вниз, на первый этаж, и там меня завели в просторную большую комнату, своими размерами напоминающую холл гостиницы. Обставлена она была со вкусом, выполненной под старину мебелью из дуба и ясеня, кожаными диванами и креслами, а возле стены находился самый настоящий бар, с копошащимся за стойкой парнем в белой рубашке.
Моего собеседника я заметил не сразу. Он сидел ко мне спиной в высоком кресле, и, пока меня не подвели к нему практически вплотную и не развернули в обратную сторону, я просто физически не мог его видеть.
– А-а, Валерий Николаевич! Садитесь, чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях, – обратился ко мне невысокий худенький мужичишка, весь такой маленький, что я даже удивился. Наверное, рост его был едва ли метр шестьдесят – шестьдесят пять, к тому же весил этот человек едва ли не вдвое меньше меня. Но держался он настолько уверенно, что я почему-то чувствовал себя не вполне комфортно, глядя ему в глаза. Куда проще было разговаривать с Соловьем или Альбертом. Я молча повиновался, сел в кресло напротив, мельком заметив лежащую на столике рядом с хозяином пачку «Мальборо».
– Хотите сигарету? – Мужичок перехватил мой взгляд и расплылся в улыбке. – Не стесняйтесь, мы долго будем говорить, так что жеманство тут ни к чему. Может, выпить хотите?
– Хочу. Сто граммов водки и сигарету, – я решил не отказываться. К чему показуха, если действительно хочется выпить и закурить?
– «Смирнов» или «Абсолют»? Сигареты какие? У меня здесь целый бар, так что выбирайте.
