— Ты размяк, Алексей, как дерьмо в оттепель. — Кныш снова сжимает голову. — Помнишь старинную русскую былину? Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович тьму-тьмущую врагов истребили на рубеже родины. А на место каждого убитого басурмана вставали двое живых, они и тех порубили, а врагов вдвое больше стало… Смекаешь? Так вот и у нас: враги повсюду, доверять никому нельзя.
— Знаешь, Кныш, — со злой убежденностью говорит Зворыкин, — по-моему, все дело в том, что тебя бабы не хотели.
Кныша передернуло, но усилием воли он справился с собой.
— А мне это не нужно… — сказал он тихо. — Я однолюб. Не вышло — и все, можно жить и без такого счастья, когда служишь большому делу.
Он опять подходит к ведерку и смачивает голову.
— Что с тобой? — спросил Зворыкин.
— Басмаческая пуля на излете…
Он садится на койку, продолжая сжимать голову руками.
— Нечего на рожон лезть… — ворчливо говорит Зворыкин.
— За тебя ж, чертушку, боялся…
— Отчего такое? — задумчиво произнес Зворыкин. — Вечно ты у меня под ногами путаешься!
— А потому, что где есть Зворыкин, должен быть и Кныш. Чтоб не растекались слюнями сила и гнев революции.
— Брось, Кныш, говорить от лица революции. Не надо…
Зворыкин усмехнулся и вышел из палатки.
В темноте промелькнула Какая-то фигура.
Человек наклонился над фордовским грузовиком, с тихим щелчком открыл капот, и тут кто-то кинулся на него сзади. Человек вырвался и наугад ударил нападающего в лицо. Ответный удар отбросил его к машине, он приложился головой об радиатор и на миг потерял сознание. Но когда противник склонился над ним, он пнул его ногой в живот и вскочил.
Затем они дрались в полной тьме, грузовик отрезал их от слабого света месяца, только слышался тяжелый топот, свистящее дыхание да резкий, как в мясной лавке, хряск ударов. Потом был короткий стон, хрип, и один из дерущихся упал и откатился за границу густой тени. Поверженный открыл глаза, приподнялся, высморкал кровь из носа и поглядел на своего противника, сидящего на ступеньке грузовика. Он увидел разорванную в клочья рубашку, запекшуюся струйку крови в углу рта, увидел крупное и резкое лицо Зворыкина.
— Алексей Петрович! — проговорил он с ужасом.
— Тебя Кныш заставил? — спросил Зворыкин.
— Нет, я сам…
— Ври больше!
— Да чего врать-то!.. Не видите, как он дрейфит?
— Не крути, Вараксин.
— Правда! Зверски дрейфит, что нас обойдут. Ну, я и решил ему услужить.
— Зачем тебе это надо?
— Боялся, как бы из-под домашнего ареста в тюрягу не угодить. Что другому сойдет, мне не в жисть. Я досрочно освобожденный.
— Ладно, пошли!
— А что мне будет?
— Не бойся, Вараксин, за мной не пропадет…
…Утро. Машины готовятся в путь. Шоферы подливают воду и масло, обстукивают каблуками шины. Появляется Зворыкин.
— Джой! — кричит он американцу водителю. — Хотите пари?
Кныш прислушивается к их разговору.
— Пари — о’кей! — соглашается долговязый Джой.
— Ставлю свои часы против бутылки «Белой лошади», что я финиширую первым.
Джой энергично затряс головой.
— Нет, я! — И он тычет себя пальцем в грудь.
Кныш чуть приметно усмехается.
— По копям! — командует Зворыкин. — Одну минуту, товарищ Кныш, вы останетесь здесь до прибытия отставших участников, чтобы финишировать общей группой. — И, предупреждая возражения, серьезно добавил: — Это приказ, товарищ Кныш… Механиком со мной поедет Вараксин.
Кныш тихо, но жестко:
— Постой, так не пойдет!
— Пойдет! — с не меньшей жестокостью сказал Зворыкин. — Сейчас решающий этап, а ты слишком плохо действуешь на окружающих, на меня в том числе.
— Ладно… — процедил Кныш сквозь зубы. — Еще не вечер. Поговорим в Москве.
Стараясь не встречаться взглядом с Кнышем, Вараксин забрался в грузовик Зворыкина, тот сел за баранку и, высунувшись в окошко, крикнул:
— Джой, все в порядке?
В ответ донеслось:
— О’кей!..
Взревели моторы. Кныш смотрит, как тронулся грузовик Зворыкина, за ним грузовик американца; кажется, он все еще на что-то рассчитывает. Но грузовики, вздымая пыль, устремились вперед, и Кныш до крови закусил губы…
Мчатся два грузовика вначале по солончаку, потом по дороге, проложенной в песках, затем по грейдерному шоссе. Меняется пейзаж, меняется и население пустыни. Все чаще попадаются заросли песчаной акации, кое-где травяные луга появились и на них овцы. Мечутся под самыми колесами суслики, в небе заливаются жаворонки, славки.
